– Ты такой большой, неуклюжий…
К кому эти слова относились? Конечно же, к баклану-пеликану. Просто солнце напекло голову, и в нее лезли неправильные мысли.
Рука моя удерживала ощущение ее пожатия, когда она потянула меня присесть рядом с собой, чтобы поклониться этой ленивой глупой птице. Ничего пеликан этот не понимает, ни в запахе солнца, ни в запахе моря, хотя всю жизнь провел в их волнах. Вот если бы его в Нью-Йорк отправить, вот это было бы да! Он бы там обалдел – от кормежки и многомиллионного внимания интернационального народа. Дурная она птица. Баклан, одним словом.
Катер протащил парашют с привязанным к нему пассажиром. Тот радовался, размахивал руками и ногами и свистел во всю силу своих легких. Мы тоже помахали ему вслед. Группа чаек, захвативших кусок побережья, недовольно расступилась, предоставляя дорогу старшим по разуму братьям. Один из которых, не буду указывать пальцем, был точно глупым бакланом.
– Борис не дает мне развода, – неожиданно сказала она. – Мы давно уже не живем вместе. Я вернулась в Нью-Йорк. Вы ведь тоже оттуда?
Хорошо, что она задала этот простой и, по сути своей, повторный вопрос. Мне нужно было время, чтобы переварить услышанное.
– Да, я работаю в сити.
– А какие места вам особенно нравятся?
– Особенно?
Действительно, какое место мне особенно нравится в городе Нью-Йорке? Я ответил прямо.
– Мексиканское побережье.
Она рассмеялась.
– Мексиканское побережье в Нью-Йорке? Это такой ресторан? Где же он находится?
– Эээ… Недалеко от Канкуна.
Набитого глупыми толстыми бакланами, болтающими с очаровательными девушками. Потом их обжаривают в кипящем масле и подают на ужин на тарелочке с голубой каемочкой, чтоб неповадно было.
Мы дошли до конца пляжа. Дальше побережье заросло малорослыми деревьями, перед которыми были навалены кучи песка. Трактор обогнал нас, добавил еще немного мусора в эти кучи.
– Давайте возвратимся через бассейны, а то нас потеряли, наверное. А кем вы работаете в Нью-Йорке?
Мы опять перешли на вы.