– Да, милая. И вот я снова здесь. И так обрадовалась, что ты
выходишь замуж за Бернара! Бедный мальчик, он сильно страдал десять
лет назад, когда его кинула та девка, ах! Но теперь–то у него
надежный тыл!
– Кинула? Страдал? – цепляюсь за слова, которые никогда бы не
применила к Вандербургу. – А можно с этого момента поподробнее?
– Ох, там такая история! – мадам Готтэм закатывает глаза и
начинает томным голосом. – В общем, слушай. Был и наш
градоначальник когда–то юным, зеленым да влюбленным. Девки с ума
сходили, а он ходил вокруг них гордым павлином.
Меня ждет художественная сказка о молодости Бернара? Как–то пока
не очень информативно, скорее похоже на бредни престарелой
сплетницы.
– Простите, но можно к сути, – невежливо перебиваю.
Такую не остановишь, перескочит на времена, когда Вандербург на
горшок ходил. Не удивлюсь, если приправит историю меняющимися
размерами его мужского достоинства.
– Нетерпеливая какая! Ай–яй–яй! Но да ладно, давай к сути.
Влюбился герцог в Мелинду Браун. Красотку неписанную, но стерву
стервой.
– Браун? – снова перебиваю, чтобы Готтэм не продолжила сочинять.
– Не припоминаю таких.
– Потому что они уехали, вот ты и не помнишь. Тебе на тот момент
лет десять было, явно не аристократы тогда интересовали.
– Да, вы правы, – легко соглашаюсь. – Продолжайте,
пожалуйста.
– Не даешь ты мне в подробностях, слушай краткую версию. Бернар
с Мелиндой начали близко общаться, он сделал ей предложение. Семьи
были не против, но свадьбу после помолвки отложили на год, как
положено, – мадам отвлекается на пирожное и кофе. – Слушай, вкусно
у них, не ожидала. С виду забегаловка забегаловкой.
Готтэм продолжает наслаждаться десертом, отложив рассказ.
– И за этот год она его разлюбила? – не выдерживаю паузы.
– Знаешь, – аристократка поднимает глаза, – думаю, она его и не
любила. Так, пользовалась, партию перспективную увидела.
Опять–таки, какой женщине не льстит внимание обожающего ее
юноши.
– Бросила? Надоело играть? Решила, что не сможет в браке без
собственных чувств? – пытаюсь дальше понять.
– Какая ты милая, детка, – Готтэм снова треплет мою щеку. –
Человек ведь всегда по себе судит. А ты, значит, все о чувствах да
о чувствах.
Хмурюсь. Совершенно не согласна с мадам. У меня разум на первом
месте.
– Не думаю, что ваша характеристика объективна, – отвечаю сухо.
– Так что сделала Мелинда? Не изменила ведь? Ее имя тогда было бы
опозорено. Замуж даже сейчас трудно выйти после такого, а уж десять
лет назад, – продолжаю рассуждать.