— Поняла,
— живо кивнула Нацуко. — Я уже хотела отправить гонцов на Землю,
чтобы они обменяли полные кубы на пустые…
Ещё раз
оглядев палату и задержав взгляд на Мирославе, я подошёл к
ближайшей кровати и взял тёмный вязаный плед. Захватил пачку бинтов
со столика и вышел.
Темнело.
Изначальный Мир медленно входил в самую опасную фазу – ночь. Время,
когда нигде не безопасно. Когда ночные монстры, глубоко спящие
днём, просыпаются и выходят на охоту.
Захватив
свой рюкзак, я активировал татуировку и зашёл в одну из палаток,
где лежали баллоны с пропаном. Накинул на себя плед, замотал лицо
бинтами. Подошёл к углу палатки, сел. Аккуратно убрал квадратный
кусок дёрна, обнажая деревянную крышку небольшого ящика. Открыл его
и вытащил подсумок. Внутри, в контейнере из специального полимера,
лежал Гейзер индийца, которого я убил. Тёмные крупинки, похожие на
тростниковый сахар. Но при малейшем ветерке каждая из сахаринок
распадётся на мириады невидимых частиц. Даже самые новейшие
противогазы не могут защитить от Гейзера. Один вдох, и человек
упадёт замертво. Что интересно – в каждой стране Гейзер немного, но
отличается по цвету. Я видел только фотографии, но знаю, что у
азиатов он белоснежный, а у европейцев – с розоватым оттенком. Не
знаю, почему они разнятся.
Убрав
подсумок, я закрыл тайник и вступил в полупрозрачную пирамиду,
перемещаясь на Землю. В Брюсселе уже вот-вот забрезжит рассвет и
наступит утро. Сразу после перемещения я резко вылетел из пирамиды
и устремился в небо. Раздалась тревога, но военные отреагировали
слишком поздно – я уже покинул площадь и, окружённый ветром,
приближался к небоскрёбу. Предутренняя ночь плащом укрыла меня, а
невероятная скорость лишила людей всех шансов отследить мой полёт.
Будь я в столице Европейского Союза – Нью-Йорке, – подобный фокус
не прокатил бы. Но Брюссель? Пф-ф-ф.
Я
приземлился на крышу небоскрёба и сел с краю, свесив ноги.
Последние звёзды подмигивали мне на прощание, а рассветный
кусочек солнца протягивал в мою сторону первые лучи, приветливо
здороваясь.
Я слегка
прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Изначальный Мир давит на
психику, в нём сложно находиться слишком долго. С каждым днём всё
больше хочется вернуться домой, на Землю.
В прошлой
жизни я любил смотреть на рассвет. Это было моей отдушиной – после
месяца тяжёлой работы встретить утреннее солнце. В такие мгновения
голова очищалась от мыслей. Я забывал о лежащей в коме Адель, о
войнах, о том, что остался один.