А сейчас супруг с мягкой улыбкой, которую мало кто знал, кроме нее, спрашивал:
- Ты родишь мне ребенка, Вики?
Разве можно было на это ответить как-то по-другому?
- Да, – отвечала она и тянулась к его губам как к награде. – Я очень этого хочу.
[1] - Почему не разговаривали Милослава и Святослава, можно узнать из книги "Милослава - (не) легкий выбор"
[2] - см. книгу "(Не) зажигай меня"
Лилиана на похороны прадеда не поехала. Кнеса Градского она помнила смутно, каких-то особых чувств к нему не испытывала и поэтому, когда отец предложил ей остаться дома с мальчишками, только обрадовалась. У нее были свои интересы.
В первый же день девушка надела самый красивый елек [1], заколола волосы жемчужными гребнями, подвела глаза сурьмой и отправилась в больницу. Разыскать комнату, куда поместили ее раненого, не составило труда. Первый же молодой лекарь объяснил, как туда пройти. В больнице было на редкость многолюдно, Лили даже обрадовалась: она никогда не видела столько молодых врачей, причем не только степняков. Часть из них уже знала красивую дочку господина Аяза Кимака, часть видела впервые. Многие с удовольствием любовались на девушку.
"Ну, самое время присматривать себе мужа", – решила Лилиана, выбирая самого красивого "студента". Она то и дело останавливалась поболтать то с одним, то с другим знакомым, и только когда на звуки дружного веселья выглянул старик Влас Демьянович, она, наконец, вспомнила, зачем пришла.
Чужак уже не лежал, а стоял, держась за спинку стула. Было видно, что это далось ему нелегко – руки ходили ходуном. При виде девушки он нахмурился и сел на стул верхом, обхватив руками спинку, не желая показывать свою слабость.
- А, спасительница моя явилась, – процедил он по-галлийски. – Разве тебе папочка не запретил ко мне приближаться?
- А он уехал, – легкомысленно ответила Лилиана, рассматривая мужчину во все глаза.
- Надолго?
- На неделю, наверное, а что?
- Да он меня ненавидит просто... – поморщился чужак. – Того и гляди горло перережет и скажет, что из жалости.
- Ты не прав! – с жаром воскликнула девушка, разрумянившись. – Дадэ не такой! Он врач, он людей спасает! И тебя, между прочим, спас!