В Петербурге была создана специальная комиссия по финляндским делам, в которую, также по совету Сперанского, вошли представители финской аристократии. Возглавлял комиссию епископ Тангенстрен. Крыло сторонников более радикальной конституции возглавлял генерал Спренгпортен, бывший посол Финляндии в Петербурге. Однако весь текст конституции Финляндии принадлежал перу Сперанского.
15 марта 1809 г. было обнародовано Удостоверение финляндской конституции, подписанное русским царем Александром I. В этом предварительном документе было обещано введение незыблемых законов, соблюдение прав и привилегий всех сословий. Сперанский вложил в этот документ свои излюбленные идеи о всесословном парламенте. Но вместе с тем именно он, Сперанский, советовал царю сохранить все старинное шведское законодательство, которое составляло историческую традицию народа Финляндии.
17 марта 1809 г. состоялся торжественный акт чтения конституции и принесение присяги каждым из сословий своему новому монарху – великому князю Финляндскому, императору всероссийскому – Александру I.
Речь Александра I – абсолютного монарха звучала диссонансом по отношению к представителям всех сословий Финляндии. По существу она была речью главы конституционного государства.
С каждым новым актом, обращенным к Финляндии, Сперанский делал новый шаг по направлению к цивилизованному конституционному строю. Он определял значение свободы слова, общественного мнения, народного представительства, частной собственности, охраны человеческого достоинства. Он не уставал повторять царю – Финляндия не провинция, не губерния, а государство.
Финская конституция поставила Россию в очень выгодное положение накануне войны с Наполеоном. Когда Наполеон дал понять Шведскому Королевству, что предоставляет ему свободу рук относительно Финляндии, Швеция не смогла этим воспользоваться – Финляндия благодаря своей конституции предпочла остаться под скипетром Российской империи.
Еще во время Эрфуртского совещания Александр I спросил Сперанского: «Как нравится тебе за границей?» Сперанский отвечал: «У нас люди лучше, но здесь лучше установления». Император ему отвечал: «Мы еще поговорим с тобой об этом, когда воротимся!» И царь сдержал свое слово: вернувшись в Петербург, он поручил Сперанскому план государственного преобразования России.