Температура в организме человека определяется непрестанной работой белковых молекул, поскольку мы представляем собой белковые субстанции. Реакции между ними поддерживают в нас жизнь, а оптимальная температура человеческого тела является главным условием их нормального прохождения. Температура внутри тела чуть выше 37 градусов, под мышками – 36,6, на лице 20 – 25 градусов. Организм своей энергией поддерживает необходимую температуру тела.
В духовном мире человек не ощущает температуру вообще, за исключением особых состояний, которые называют «адскими». Реймонд Моуди в книге «Жизнь после жизни» пишет: «После серьезной травмы головы один мужчина, тогда не проявлявший признаков жизни, потом мне рассказывал: «В момент ушиба головы меня пронзила страшная боль, но она сразу же пропала. Появилось ощущение, что я плыву в темном пространстве. День был страшно холодным, но, когда я плыл в этой темноте, я ощущал, что мне тепло-тепло и так хорошо и удобно, как никогда в жизни. Помню, я подумал: «Наверно, я умер». Далее Моуди обобщает: «В двух случаях говорилось об отсутствии ощущения температуры, но в большинстве случаев сообщают о приятной теплоте».
К. Икскуль тоже упоминает отсутствие ощущения температуры: «Смеркалось уже, шел небольшой тихий снежок. Я видел это, но холода и вообще перемены между комнатной температурой и наружной не ощутил. Очевидно, подобные вещи утратили для моего измененного тела свое значение».
А. Ландсберг и Ч.Файе в своей книге «Встречи с тем, что мы называем смертью» приводят посмертный опыт домохозяйки Мишел Хозер. Совершенно неожиданно она вдруг почувствовала, что сейчас умрет. Затем она оказалась вне своего тела.
«Я видела себя. Вдруг я ощутила, что взмываю в воздух. Я летела все быстрее и быстрее. Пространство казалось темным, но не черным. Это не походило ни на что. Мне никогда не найти верных слов, чтобы описать пространство, где я пролетала. Пространство вокруг смерти удивительное. Я не чувствовала, как идет время. Я лишь ощущала, что движусь навстречу чему-то. Чему именно, я не знала. Звуков вообще не было. Это было странное переживание, а еще страннее было то, что оно мне нравилось. Оно определенно было приятным. И мне нисколько не было страшным. Мельком я взглянула на себя, лежащую в постели, и до сих пор помню, как сияли белые простыни. Вдруг я подумала о своих детях».