Там я тоже покопал с приключениями – два раза мок под дождём и два раза высыхал, не замёрз – и то радует. Поле подарило мне одну древнюю пуговку и кучу кусочков неизвестного белого металла. Если это серебро, хватит на два перстня!
Друг сразу нашёл два медных пула (медная чешуя Алексея Михайловича Романова, относимая к так называемому медному бунту, когда вместо серебряных денег царь пытался подсунуть медные). А я – самую мелкую из круглых монет – полушку, крестик, маленькую свинцовую пулю и пуговицу. Все находки оказались в промоинах от ручьёв – крестик вообще лежал в канавке на поверхности и манил малахитовой зеленью.
Потом поехали на пустошь, где камрад ранее дёрнул одну-единственную чешуйку. Но и это чудо, потому что там тьма проволоки и мы быстро оттуда ушли. Место не понравилось – идти по сырому полю, потом через кустарник, потом через жд насыпь… И вообще к пустошам отношусь со скепсисом.
Поехали с камрадами на коп на старое место – там раньше был хутор в несколько домов, а теперь перепаханное поле. Земля мягкая!
При подъезде к полю увидели стаю взлетевших тетеревов, сверкающих белыми надхвостиями. Они летели низко в сторону березняка. Теперь понятно, чей зелёный помёт часто встречался в полях… А один самец подпустил нас близко и дал себя рассмотреть, прежде чем нерешительно взлететь. Впервые вижу эту птицу. После восхищения пришла мысль про ружьё и попробовать мяса, но не охотник и не вооружён.
Поле порадовало меня чешуйкой Михаила Фёдоровича, и двумя монетами Павла 1—го (2 коп и полушка в прекрасном сохране). Ни дня без чешуи и Павла! – вот отныне мой девиз.
Мокрая земля липла на катушку, утяжеляя её и превращая коп в занятие с гантелями. Грязь также кандалами сковывала движение сапогов, поднялся ветер. Но всё не зря: камрады на двоих подняли тоже мелкой меди, четыре бодрые чешуйки, медные перстни с вырезанными человечками и серебряное кольцо, крестики и ещё всякий мусор, что обычно бывает в поле.
У меня помимо чешуйки и Павла выскочила полушка 1735 г. А ещё – лапка с шумящей привески – во всяком случае, я так думаю. Ну и пуговки—гирьки.
Потом поехали на одно поле на разведку – там так сильно вспахано, что трудно ходить – одни валы и глубокие рвы. Нашёл две пуговки, а камрады – ничего. Когда фоткал, забыл пуговки в поле. А что? Принцип западных рыбаков: поймал – отпусти!