– Что ты делала сегодня утром около моего дома? – сразу спросил Джейк. Без какого-либо приветствия.
– Что?
Джули продолжала брать из шкафчика учебники, абсолютно не придав значения словам мальчика.
– Я видел из окна, как ты стояла в шесть часов утра на дороге и смотрела на мой дом, – пояснил парень.
Глаза Джулиет округлились.
– О чем ты?
– Ты ходишь во сне? – продолжал расспрашивать Джейкоб. – Поэтому ты была у моего дома?
– Что?! Нет. Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – Джули же продолжала отнекиваться.
Джейк замолк.
«Неужели это были галлюцинации?» – несмотря на свою альтруистичность, Джейку было бы намного проще признать, если что-то происходило именно с Джулиет, а не с ним. На него и так многое свалилось: множество попыток убить его, правда о суккубах и прочих сверхъестественных созданиях, да и история с Константином, которая только еще больше все запутывала.
Тернер отступил. Только это ему и оставалось, иначе Джулиет могла принять мальчика за сумасшедшего. Парень развернулся и ушел в полнейшем замешательстве.
Хотя навряд ли бы Ларсен приняла его за безумца: на самом деле она догадывалась, о чем ее расспрашивал Тернер. Однако сама не могла понять, что с ней происходило этим утром. Все было окутано туманом, освобождение от которого произошло чуть позже ее визита на улицу Джейка Тернера. Джули вновь заполучила контроль над собственными разумом и телом недалеко от своего дома. Когда это произошло, девочка в ужасе огляделась по сторонам. По коже пробежались мурашки. Тут страху помог холод: Джулиет стояла на улице в одной ночной сорочке. Без куртки. Без обуви.
Она поспешила добраться до своего дома.
Хотелось бы забыть это приключение, как страшный сон, и никогда больше не вспоминать. Но не все так просто. Пожалуй, Джули стоило разобраться в том, что с ней творилось: многочисленные кошмары, потери памяти, кровь из глаз, а теперь еще и лунатизм.
«Возможно, стоит обратиться к психиатру», – прокручивала девочка в мыслях эту идею уже несколько раз.
* * *
Солнечный свет почти не проникал в комнату Мариссы Бейкер. Несмотря на то, что комната семнадцатилетней девушки была выдержана в светлых тонах, сейчас она была как никогда мрачной. Плотные шторы защищали комнату от света, создавая атмосферу депрессии и безутешного горя. Лишь слабый лучик, пробившийся сквозь шторы, ниспадал тоненькой струйкой на паркетный пол.