– Небывалое чудо посетило дом твой, танед. Возблагодари Валкуна и Нейны милость скромным даром.
Голос у него был очень низкий и сиплый.
– На подношение я не поскуплюсь, Баэлир. На что укажешь, то тебе и отдам.
– Мне не надо ничего. Сам выбери. Богам жертвуй.
Жрец протянул худую жилистую руку, и, цепко ухватив Веру за подбородок, повернул её голову влево, потом вправо.
– Да что вас всё к голове-то моей тянет! – Вера выдернула подбородок из неправдоподобно горячих пальцев визитера, оттолкнула от себя его руку. – Что здесь вообще происходит, а?
Глаза жреца выкатились еще больше, он отпрянул, резко выпрямился, и повернулся к Ори.
– Что за наваждение! Во имя Верхних богов! Не нашу речь слышу я. Не голосом ли Неназываемого говорит дочь твоя с нами, Ори?!
Айна, почувствовав внезапную слабость, прислонилась к стене. Ори смотрел на жреца, не зная, что сказать, и лихорадочно ища ответ.
– Это нимхийский язык.
Айна удивилась словам мужа, но не произнесла ни слова. Удивился и Баэлир. Недоверчиво и пристально глядя на Ори, он переспросил.
– Нимхийский?
– Да, – твердо ответил Ори. – На нем говорила её настоящая мать. И её соплеменники. Возможно, Вайра потеряла память. Эта рана… чудо, что она вообще жива. Но я не сомневаюсь, Баэлир, что со временем всё образуется.
– Чудо, да, – пожевал губами жрец, косясь на Веру. – Кто же сотворил его только? Не хуже меня ты, танед, знаешь, что не выживают после ран таких. Как же её отпустила Нейна из Нижней обители, из Холодного дома?
– Ты сам говорил, что воля Валкуна выше власти Нейны.
– Но не выше Неназываемого воли. А похищен если Тёмным Повелителем разум приемыша твоего?
Жрец испытующе взглянул на Ори. Айна охнула, Ори нахмурился.
– Это не так! Вайра поправится, всё вспомнит и станет прежней.
Баэлир покряхтел, посопел, вздохнул, раздумывая.
– Не поддавайся искушению, Ори. Хитрость Неназываемого велика, и изощренны обмана способы, с пути прямого сбивающие. Не подвергнуть ли испытанию её? Тогда наверняка знать будем.
– Нет, – вскинулся Ори. – Я не позволю! Вайра перенесла такое… Немудрено, что она ничего не помнит! Я же сказал – она поправится.
– Так быть, – неохотно уступая, качнул головой жрец. – Но я смотреть за ней буду, танед. А там уж моя воля.
Он бросил последний тяжелый взгляд на Веру, и вышел. Ори, нахмурившись, смотрел жрецу вслед. Как только шаги Баэлира затихли, он громко вздохнул и оглянулся на Веру, притихшую на кровати.