– Ты расклеился? – спросила она так серьезно, что Эрик невольно улыбнулся.
Он со вздохом закрыл лицо ладонями и позволил им сползти: кончики пальцев мягко давили на веки и щеки. Потом он снова взглянул на Нелли.
Она выпрямилась и внимательно посмотрела на Эрика. Глубокая морщинка обозначилась между тонкими бровями.
– Ладно, слушай, – начал Эрик. – Я знаю, что допустил ошибку, но во время одного из последних моих разговоров с Роки он утверждал, что на вечер убийства у него было алиби. А я не захотел, чтобы его освободили только из-за того, что он подкупил свидетеля.
– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила Нелли.
– Что я не дал хода той информации.
– Прекрати.
– Его могли освободить…
– Черт возьми, ты не имел права этого делать, – перебила она.
– Знаю. Но он был виновен, и он убил бы еще кого-нибудь.
– Не наше дело это решать, мы психологи, а не полицейские, не судьи…
Нелли взволнованно прошлась по кабинету, остановилась и покачала головой.
– Вот че-орт, – выдохнула она. – Какой же ты дурак, это же…
– Я понимаю, ты злишься.
– Это верно. В смысле – ты понимаешь, что, если эта история всплывет, ты потеряешь работу.
– Я знаю, что допустил ошибку, это меня гнетет, но до сих пор я верил, что остановил убийцу.
– Проклятье, – буркнула Нелли.
Эрик взглянул на визитную карточку, лежавшую на столе, и стал набирать номер комиссара.
– Что ты делаешь? – спросила Нелли.
– Я должен рассказать об алиби Роки, про руку и ухо, и…
– Расскажи, – согласилась Нелли. – Но что, если ты оказался прав? Что, если алиби – фальшивка? Тогда нет никаких параллелей.
– Наплевать.
– И поразмысли над тем, чем ты будешь заниматься остаток жизни. С медициной придется завязать, ты потеряешь доход, может, попадешь под суд. Скандал, газетные писаки…
– Я сам виноват.
– Лучше узнай сначала насчет алиби. Если оно действительно существует, я сама на тебя заявлю.
– Спасибо, – усмехнулся он.
– Я серьезно, – сказала Нелли.