Она остановилась у витрины с венцом невесты. Наверное, о нем и говорил Нолен. Искусная ручная работа – переплетенные корни березы, концы – словно пальцы соединенных рук.
Сага взглянула на замочек витрины, поняла, что его легко взломать, но витрина на сигнализации, и велик риск того, что охранник явится прежде, чем Сага успеет осмотреть венец.
Пожилая женщина остановилась рядом, сказала что-то по-итальянски мужчине с ходунками-роллатором.
Мужчина с роллатором обратился к охраннику, и тот повел его к лифтам. Девочка с прямыми светлыми волосами рассматривала саамский праздничный наряд.
Затрещала липучка – Сага вытащила из ножен на левом боку, под мышкой, короткий кинжал для ближнего боя. Осторожно просунула острие в щель стеклянной дверцы и поддела. Дверца треснула возле плоского засова, осколки посыпались на пол, завыла сирена.
Девочка, открыв рот, смотрела, как Сага не торопясь засовывает нож в ножны, открывает дверцу и достает венец.
Вынутая из витрины, корона казалась меньше и была почти невесомой. Сага внимательно рассматривала ее под вой сирены.
Нолен рассказывал, что мать Суумы сплела этот венец на свою собственную свадьбу, Суума надела его, когда сама выходила замуж, а потом передала в дар краеведческому музею в Лулео.
Охранник уже бежал обратно. Осторожно повертев венец, Сага обнаружила, что кто-то выжег на нем «Наттаваара, 1968». Она вернула корону в витрину и закрыла ощетинившуюся осколками дверцу.
Она не знала, есть ли у семьи какие-то связи с Наттаваарой, но предположила, что именно там Йона сейчас и находится.
Сага почувствовала, как что-то большое прорастает в ее сердце при мысли, что она скажет Йоне: все закончилось.
Раскрасневшийся охранник остановился в пяти метрах от Саги и, не говоря ни слова, нацелил на нее свою рацию.
Поезд тронулся от платформы Центрального вокзала и, качаясь и скрипя на стрелках, покатил прочь от замызганной сортировочной. Слева белые спортивные лодки скользили по Карлбергсшён, справа тянулась бетонная стена с небрежно закрашенными граффити.
Поскольку мест в спальных вагонах не осталось, Саге пришлось ехать в сидячем. Она предъявила проводнику билет, потом съела бутерброд, глядя в окно. Когда поезд проходил Упсалу, она расшнуровала армейские ботинки, обернула пистолет курткой, а куртку положила под голову вместо подушки.