Денис себя распалял-распалял, пытаясь подавить чувство вины, и в конце концов распалил. Потом вдохнул глубоко, выдохнул шумно и сказал Вовке Ломакину, ждущему от него ответа:
– Ладно, идём. Если что, обратно поверну.
– Точно! – обрадовался Вовка.
Ломакину очень хотелось пожаловаться омбудсмену на своих родителей – любящих, но держащих младшего сына в строгости, – да только он трусил: жаловаться ведь будет не на правду, а на ложь. Сойдёт? Не сойдёт? Вот в чём вопрос! С подельником врать легче. И нахальства больше. Потому Ломакин и вцепился в одноклассника клещом, чувствуя нутром, как клещ – кровь, вину сына перед матерью.
Они воззрились на аккуратную новенькую белую дверь с писаной золотом табличкой: «Омбудсмен Люция Куртовна Душкова, часы приёма с 7.45 до 16.00, перерыв на обед с 11.00 до 11.45. Добро пожаловать!»
Ребята всё внимательно прочитали один раз, потом второй. Вовка толкнул Дениса в бок:
– Вызубрил?
– Ага. А ты?
– А я и так помню.
Они помялись, преувеличенно внимательно разглядывая золотые слова.
– Ты первый, – выпалил Ломакин.
– С чего это я первый? – воспротивился Лабутин. – Чья идея, тот и первый, нечего на меня валить.
– Я в туалет хочу, – вывернулся Вовка.
– Так сбегай. А я подожду.
Глава 3
Какие они, эти омбудсмены?
Вовка с облегчением удрал в уборную и долго не возвращался. Денис, чертыхаясь и кипя от раздражения, отправился было за ним, но по всемирному закону подлости белая дверь внезапно распахнулась, и Дениса пристальным взглядом приковала к месту небольшого росточка, пухленькая, довольно симпатичная женщина в приталенном белом халатике. Круглое лицо с ямочками на щеках, голубые накрашенные глаза за стёклами модных очков, уложенные в причёску блёклые светлые волосы.
– А я всё думаю, кто там у меня под дверью, как заяц, шебуршит, – улыбнулась женщина, цепко всматриваясь в нескладного парня. – Заходи, милый, не бойся. Чаю с конфетами хочешь? Ты какие любишь – шоколадные или карамель?
– Шоколадные, – помимо воли вырвалось у Дениса.
– А лет тебе сколько?
Душкова мягко взяла его за плечо и, обнимая, ввела в свой уютный небольшой кабинетик с высоким окном.
– Четырнадцать, – прошептал струсивший Денис.
Люция Куртовна нажала кнопку на электрическом чайнике, и тот совсем по-домашнему загудел. На столе появились чашки, блюдце с конфетами, пакетики чая. Чуть в стороне на стол лёг лист бумаги с авторучкой.