Села Мизинец… Да мало ль их около!
Столько названий душевных, не счесть!
Вот уже тиной болото зацокало,
Значит, болота и те у нас есть.
Есть перелески с полями и взгорками,
Рожь и пшеница, заря и рассвет,
Только безрадостно что-то и горько нам,
Полного счастья чего-то всё нет.
2009
Остывает земля, подмерзает,
И опять, раскричавшись во мгле,
Журавли улетают в Израиль
Зимовать на священной земле.
Возвратятся, конечно же, снова
Наживать в Подмосковье добро,
И уронит в районе Ростова
Возмужавший журавль перо.
Я не знаю доподлинно, зря иль,
Может, так же, как люди, не зря
Журавли улетают в Израиль,
Чтоб взглянуть на чужие моря.
Чтоб понять, что священнее нету
Вот такой же приветной земли,
О которой разносят по свету
Свои песни мои журавли.
2013
Услышу вздох последней полыньи —
Апрель ушёл от нас среди недели.
Ах, что же вы, хорошие мои,
За полою водой недоглядели?!
Когда прибились льдины к городьбе?
Когда они растают понемножку?
И нас вода катает на себе
И поднимает в подполе картошку.
Апрель, апрель… Холодная вода,
Грачи уже кричат, изнемогая.
И что ни день, то новая беда
Глядит, из-за угла подстерегая.
2010
Что-то, видно, проведали птицы,
И не так что-то в этом краю,
Если ранней порою синицы
Из лесов прилетели к жилью.
И стучатся в оконную раму,
Не дождавшись ответа, стучат.
Будто просят принять телеграмму,
Но отводят глаза и молчат.
Что в лесах в этот час происходит,
Почему тянет птицу к жилью?
Лишь одной, вероятно, природе
Птицы выдадут тайну свою.
И стучатся в окно осторожно
Две синицы, два робких зрачка.
И понять их, наверное, можно,
Невозможно услышать пока.
2010