Клыкастую оскалив пасть.
Как мачеха воспитывает нелюбимого ребенка,
Так и она свою мне предъявляет власть!
Я умолял ее: «Не надо
Меня тревожить без причин».
«Молчи, щенок! Все муки ада
Ты соберешь с моих витрин!»
К тебе приду в любое время,
Без объявлений. Как чума!
На раз поставлю на колени.
Я – ведьма, строгая тюрьма!
Тасует чувства, как колоду.
Среди ее крапленых карт
Я познавал свою природу,
Она любила мой талант!
Не знала мачеха тогда,
Когда в игре подняла планку,
Что Муза Не/Порочная моя
Всю душу вывернет ей наизнанку!
Под покрывалом ночи, словно вурдалак,
Тьма собирала воровской сходняк.
Участников его знакомы мне портреты:
Там все законники ее, авторитеты!
Собрала… молвила: «Братва,
Да здравствует наш мир, и в трауре – победный!»
Внимала та ей… отвечала: «Да,
Прими от нас, вам-пир! Вот, в чаше мраморной,
их души грешные!»
Пила… смакуя… еле оторвала глотку,
Зевнула… продолжала воровскую сходку:
– Что с нашим миром? Как идут дела?
Как люди? Отличают ли добро от зла?
Скажи мне, Ложь, ведь ты – смотрящая
За этим миром, Ложь в законе настоящая!
Ложь:
– Наш мир – он сам идет ко мне в объятия,
Все под контролем, Тьма. По нашим все понятиям,
Без правды спит он… невдомек.
Где правды нет, там появляется порок!
Он – к чаше твоей мраморной порог.
Порок разврат посеял в мысли,
Разврат в желаниях своих, убийство.
Везде, на море и на суше,
Пока все спят… мы пожираем души!
Тьма:
– Что с человеком? С внутренним его,
Пока не нашим, существом?
Воровской сходняк:
– Что с ним?! Да ничего!
Ты, Тьма, права: он – существо!
Мы все забрали у него,
Он – раб существованья своего!
Я, Ложь, там угнетаю правду!
Порок, я разжигаю страсть!
Гнев, Ненависть, Корысть… Да, все твои созданья!
Там наша, воровская власть!
Мне с малых лет рассказывали папа с мамой,
Что не такой как все я. Избранный… Небесной Дамой.
Во мне течет особенная кровь:
Я должен девочку найти по имени Любовь.
Я мальчиком впервые приласкал ее одежды,
И как-то по особенному кровь играла.
В пятнадцать лет я познакомился с Надеждой:
Конечно, этой девочки тогда мне было мало.
А юношей уже, с Надеждой в сердце смелой,
Я с первой кровью девочки одной узнал,
Что я мужчина: обладал я Верой!