Саймону не хотелось употреблять слово «отомстить».
– Поэтому я и включил в список Сару Джаггард и Рейчел Хайнс. Вдруг тот, кто считает, что Ярдли ускользнула от правосудия, подумает то же самое о Джаггард и Хайнс? Нужно поговорить с обеими, узнать, не беспокоил ли их кто-то или даже не угрожал. И вообще, не замечали ли они чего-то необычного.
– Так как все-таки, Уотерхаус? Это список тех, кто заинтересован в том, чтобы Хелен Ярдли считалась виновной, или это нечто совершенно иное? – Пруст брезгливо зажал лист бумаги большим и указательным пальцами, как будто ему было противно прикасаться к нему. – Лично мне кажется, Сара Джаггард и Рейчел Хайнс заинтересованы в ее невиновности, так как сами стали жертвами неправосудного решения, Хелен же боролась за справедливость и от их имени тоже.
Хелен. Хелен и ее друг Джайлс.
– Сару Джаггард оправдали, – напомнил Прусту Саймон.
Тот смерил его колючим взглядом.
– То есть, по-вашему, обвинить женщину в убийстве, когда она всего лишь присматривала за ребенком подруги, это торжество правосудия? Тогда мне вас жаль.
Насколько Саймону было известно, Снеговик в глаза не видел Сару Джаггард. Интересно, эта вспышка ярости по поводу Хелен автоматически распространялась на всех женщин, как и она, обвиненных в детоубийстве? Или это уверенность Ярдли в невиновности Сары Джаггард убедила и его тоже? Будь Пруст нормальным человеком, с которым можно нормально общаться, Саймон наверняка задал бы ему эти вопросы.
– Вы правы, не все люди из этого списка кровно заинтересованы в виновности Хелен Ярдли. Тем не менее мы должны поговорить со всеми.
– Судья Гейлоу назначила Рейчел Хайнс два пожизненных срока за убийство, – ответил Пруст. – Она не имеет никакого отношения к Хелен Ярдли. Почему ее имя стоит в вашем списке?
– Вы же сами сказали: между делами Ярдли и Хайнс поразительное сходство. Навязчивые мысли легко могут распространяться дальше. Вряд ли судья Гейлоу застрелила Хелен, но…
– Она – даже меньшая кандидатура на роль убийцы, чем судья Уилсон, если такое возможно, – с раздражением произнес Пруст.
– Я также включил в список имена двенадцати присяжных, признавших Рейчел Хайнс виновной, – продолжил Саймон. – В отличие от судей Высокого суда, присяжным может стать любой. Разве невозможно такое, что один из присяжных, обрекших Хелен Ярдли на девять лет заключения и все эти годы считавший себя этаким героем, который своим решением упрятал за решетку детоубийцу, слегка свихнулся, когда услышал, что ее признали невиновной? Девять лет, сэр. – Саймон позволил себе роскошь говорить так, как если бы Пруст его действительно слушал. – Подумайте сами, как нелегко изменить эту историю спустя столько лет! Ту самую историю, которую вы постоянно рассказывали всем своим знакомым о том, кто вы и что вы сделали. Спустя девять лет это – суть вашего представления о самом себе. Пожалуй, это все, что я хочу сказать, – добавил он на всякий случай.