В течение следующих нескольких минут председатель получил предварительное согласие от всех членов группы. Единственным, кто сомневался и всем своим видом демонстрировал это, оказался Лялечка. Наконец, устав убеждать его в преимуществах начинания, Ра спросил напрямую, в чем дело.
– Ты посмотри на меня, – вздохнул мужчина в ответ. – Наверное, здесь каждому понятно, что в реальной жизни я не такой, как здесь. Не думаю, что смогу оставаться таким же.
– Боишься сорваться? – понял Ра.
– Да, боюсь. Мне приходится иногда делать очень нехорошие вещи. Конечно, сейчас это происходит намного реже, чем раньше, но все же происходит. Мне кажется, что из меня выйдет не лучший наставник. Простите.
– Лялечка, дорогой, – осторожно начал председатель, – пойми, дело не в том, какой ты человек, или какой у тебя характер. Ты сумел перебороть потребность убить себя, и это главное. Именно этого ждут от тебя остальные – чтобы ты рассказал им о том, как сумел выжить. Взгляни вокруг – все мы разные в той или иной степени. И я уверен в том, что почти ни у кого нет большого опыта публичных выступлений. И это хорошо! Профессиональный оратор здесь не подойдет. Человек, балансирующий на самом краю, сразу заметит фальшь, как бы хорошо она ни была завуалирована. Ты только что честно признался нам в том, почему считаешь себя недостойным, и я верю тебе. Значит, поверят и остальные. Как считаешь?
– Ну, не знаю, – Лялечка задумчиво почесал подбородок. – Наверное, ты прав. Я попробую.
– Вот и прекрасно!
Ра так искренне обрадовался этому, что даже я проникся его настроением и на секунду поверил в то, что смогу принести пользу обществу. Однако мне тут же пришлось одернуть себя. Все, о чем я здесь говорил все это время, было ложью. Мне удалось обмануть Ра и остальных, но смогу ли я стать успешным наставником? Да и нужно ли мне это? Притворяться психически больным – одно, лечить настоящих дуриков – совершенно другое. Как только до меня дошло, во что я только что ввязался, мне стало не по себе. Но отступать было поздно, и я изобразил на лице воодушевление, пообещав себе слинять при первой же удобной возможности.
После того, как все согласились, встреча как-то сама собой свернулась – вероятно, Ра решил, что для одного дня информации вполне достаточно. Вообще, у меня создалось впечатление, что он не совсем тот, за кого себя выдает. К сожалению, я не могу пока сказать ничего конкретного, но мне периодически кажется, что я участвую в каком-то значительном проекте, о целях которого можно только догадываться. Мы не скрываемся, наш форум и страницы в соцсетях общедоступны, но это как будто никого не интересует, что странно. Некая группа людей без регистрации, дипломов о специальном образовании, разрешений и прочей хрени объединяет людей, склонных к суициду, и пытается своими силами вытащить их из петли. Ну, подозрительно ведь, раз нет? А мы существуем, как ни в чем не бывало. Больше того, собираемся еще и расширяться. Если бы я работал в органах, то давно заподозрил бы клуб в сектантстве. Но я не имею никакого отношения к государственным спецслужбам, так что понятия не имею о том, что творится в головах их сотрудников. И черт с ними. Моих личных данных у Ра нет, при этом я постоянно пользуюсь анонимайзерами и ни разу не засветил свой ip. Да, группе известен мой телефон, однако он не зарегистрирован. Поэтому если я вдруг решу оставить все это, никто не сможет меня найти. Правда, пока у меня нет желания рвать отношения с этими людьми. В какой-то мере я к ним даже привязался. Конечно, это чувство сложно назвать любовью, но, как говорится, что имеем.