Я слышал эту историю, но сама Майя говорит, что она тут ни причем. Мол, воины сами нашли тысячника в камышах, а все остальное придумал какой-то фантазёр.
Ну, может быть…… А ещё она может читать мысли людей.
Это как?
Говорят, что солгать ей невозможно! Она смотрит в лицо человека и определяет, лжет он или нет.
Это, пожалуй, многие могут. Тут нужен большой жизненный опыт и наблюдательность.
Ну не знаю! А ещё был случай, когда молодой Биньямин, двоюродный брат Майи, племянник Ибрахима объезжал ахалтекинского жеребца, купленного отцом у туркменских купцов. Сначала конь вел себя тихо, а потом разъярился и понёс Биньомина в степь! Глаза красные, на губах пена! Джигиты поймали коня, но тот никак не хотел успокаиваться. Майя подошла к нему, погладила его ноздри, сказала что-то тихо-тихо и, он встал, как вкопанный, а потом совсем успокоился и даже разрешил надеть на себя седло!
И это могут многие. Я видел одного славянского волхва, который точно так же шептал в уши лошади какие-то слова и конь становился, послушен как ягненок!
Плохо ты знаешь свою любимую. И вообще как случилось, что ты полюбил её? Ты же все время в походе или в засаде. Когда, где, как в тебе проснулись чувства к ней? Чем она поразила твоё черствое сердце? – Дилайла сильно шлепнула его веником по голой ягодице – Мне можешь рассказать, я же вдова – она глубоко вдохнула – мне уже никогда не выйти замуж.
Ну почему не выйти? Ты можешь стать женой славянина, у них разрешается жениться на вдовах. У меня в сотне есть славяне, поверь, они хорошие воины, а значит хорошие мужья.
Не вижу никакой связи. Ты не ответил на вопрос о Майе. Ну да ладно, поднимайся, мойся, твой друг уже одевается.
Распаренные и отдохнувшие пограничники, в свежих рубашках, вышли из бани. Солнце светило ярко, жаворонки в небе пели свою бесконечную песню, воздух был прозрачным и легким. Иссур отпросился у командира и побежал навестить родителей живущих у северной башни, а Муса полетел в штаб. Его очень сильно интересовали результаты допроса пленного.
Допрос, вероятно, был окончен, потому, что старшие атаманы во главе с Ибрахимом, сидели за струганным дощатым столом, молчали, изредка переглядываясь. Младшему командиру разрешили войти и сесть за общий стол с пожилыми заслуженными тысячниками. Война была их профессией, их жизнью и любовью. Они служили московским князьям верой и правдой, поэтому и жили на краю Дикого Поля, источника постоянной опасности для большинства жителей Московии. Ибрахим посмотрел на Гирея тяжелым взором.