В том районе, в котором была гостиница, где я арендовала на две недели номер, было очень много таких людей. Одиннадцатый и десятый округа вообще славятся плохой репутацией. Наш отель был на границе этих округов, но относительно дешевая цена и близость метро определяла мое географическое местоположение в данном городе, к тому же там не рекомендовали выходить поздно на улицу, а мы в десять уже ложились спать, да и, как говорят, – «не так страшен черт, как его малюют». На мой взгляд, вполне прилично, улочки, кафе, бутики, Париж как он есть, только не так дорого, как в центре. А то, что много разных национальностей на улице, так я воспитывалась в советское время. А тогда, как известно, все люди были братья, да и Россия многоконфессиональное государство, мы привыкли так жить – все разные, и все вместе.
И все-таки, когда молодые загорелые мужчины бросают на тебя этот непонятно приторно-животный взгляд, от него хочется спрятаться или обтереться влажным полотенцем, хочется надеть на себя паранджу.
– Слушай, а что за странное имя-то у тебя? Ты же русский, что это такое – Гаспар? Что за Аннет? – спросила я.
– Да я Игорь – Гарик, по-французски Гаспар, так легче. Игорь им неудобно выговаривать, – улыбнулся, и его глаза как-то весело заиграли на солнце.
– А Аннет?
– Это Аня.
– А-а-а, тогда понятно. Вы с ней давно знакомы? – не зная, зачем, спросила я.
– Да, как-то познакомились на одной вечеринке, она тогда все еще мечтала стать моделью, вот и старалась быть повсюду где только можно, лишь бы ее заметили.
– И что, не заметили? Она-то вроде девица видная, – сказала я.
– Ага, заметили, один старый и толстый «господин» наобещал ей золотые горы, ну, и как обычно, она осталась беременная, а этот француз так и остался женатым, да и помочь он ей с карьерой модели ничем не мог, так как и был, по сути, никем, так, пустышка с небольшими связями, но с деньгами. Хорошо хоть подруги ей помогли, им повезло больше, чем ей, дали денег на аборт, здесь это дорогое удовольствие, и помогли с работой.
– И что же она больше не мечтает о модельном бизнесе?
– Да мечтает, наверное, но я ее давно нигде не видел, кроме как на работе.
– А ты, значит, модель?
– Ага.
Как-то само собой мы вдруг перешли на ты.
– Не самая мужественная профессия, – сказала я и сразу пожалела, увидев, как его глаза немного повзрослели.