Виссариону, вероятно, не привыкать к
рабству, потому что он быстро принял правила и делал всё, что ему
скажут. В отличие от второго раба.
Татий — этот римлянин, высокий и
крепкий, видно, что всю жизнь хорошо питался. Он явно не ожидал,
что попадёт в рабство, поэтому уже пытался сбежать несколько раз.
Это проблема, но не Эйриха, а родителей. Проще продать такого или
прирезать, чем рисковать потерей лица или жизни.
— Стрела, — поднял Эйрих очередной
предмет.
—Sagitta, — ответил
Виссарион без раздумий.
Вот так, потихоньку, Эйрих выучит,
хотя бы, самые важные римские слова, а затем перейдёт к освоению
писанины. А писанина обещала быть сложной для
освоения...
— Перо, — указал Эйрих на
предмет.
— Pluma, — ответил
Виссарион.
По плану занятий, Эйрих ещё пару часов
будет запоминать новые слова, а также спрашивать усвоение готских
слов с Виссариона, затем будут занятия с Эрелиевой, Видимиром и
Валамиром, а потом упражнения с луком и деревянным шестом, играющим
роль копья.
Вопреки ранним своим опасениям, Эйрих
не нашёл времени скучать без государственных дел, и здесь было, чем
заняться...
/1 июля 402 года нашей эры, Западная Римская империя,
провинция Паннония/
Фульгинс — новая жена Зевты, а также
Афанарик, сын Мурула, и Мунто, дочь Мурула, первоначально жили в
собственном доме. Затем Зевта нанял пару простых воинов и разобрал
дом Мурула, после чего был разбит шатёр и разобран дом
Зевты.
Началось это весной, как только сошли
снега и потеплело. Их свистящая халупа, конечно, заслужила свою
участь, как считал Эйрих, но ему не нравилось участвовать в
строительстве нового дома из составных частей дома Мурула. Гораздо
проще было бы построить новый дом с нуля, но это был не выход —
Эйрих это понимал.
Не выход это потому, что все
чувствовали, что в этих землях они не навсегда. Зачем строить
основательный дом, если потом придётся его бросить? А бросить
придётся, потому что гунны, может, затихли, но это точно не конец
их походов... И настанет день, когда придётся бросать свои дома и
уходить дальше на юг, в поисках большей безопасности и нового
счастья.
Поэтому они, почти месяц, страдали на
изнуряющей стройке, прерываемой попытками Татия сбежать. Римлянина,
обычно, выслеживал Эйрих, что было несложно, так как раб был
прирождённым горожанином и не умел прятать следы. Что-то нужно было
делать с этой его волей к свободе, но Эйриху было не до
того.