Увлекшись, я не заметил, как Брунгильда выпрямилась, нависла надо мной и, не говоря худого слова, отвесила пинка. Нога была словно каменная.
Что же, жаловаться мне, в общем-то, не пристало. Поэтому я лишь вымученно ухмыльнулся, почесав в затылке под удивленными взорами остальных раскрасневшихся огнепоклонниц.
– В чем дело, Брунгильда? – поинтересовалась принцесса, переводя дух и вытирая копоть с нежных щек, пылающих дивным румянцем. Высокая грудь ее вздымалась так, что, казалось, готова была вырваться из тесных объятий украшенного стразами корсета. – За что ты стукнула господина Немировича?
Та помолчала, выразительно глянув на меня и приподняв бровь. Но в итоге лишь отрезала:
– Уже горит, госпожа.
Какое счастье, что для суровой молчаливой воительницы труднее связать пару слов, выстраивая обвинительное заключение в похотливости и коварстве, чем немедленно покарать охальника физически и великодушно спустить остальное на тормозах. Слава, слава немногословию!
Правда, принцесса, похоже, все-таки догадалась, в чем было дело, судя по тому, как одернула слишком коротко обрезанный подол бывшего бального платья и прожгла меня взглядом. Однако педалировать тоже не стала, глядя, как деловито я вытащил фонарик и принялся перекрывать запальный сруб толстыми сухими сучьями. Прошло всего несколько минут, и пламя победно заревело, слепя глаза оранжевыми языками и распространяя волны благословенного тепла.
По бокам полянки лежала пара начавших трухлявиться сосновых стволов, и я подтащил их поближе, расположив в виде каре. Но девушки, не обращая на них внимания, собрались вокруг костра, протягивая к нему руки и подставляя бока. Воткнув пару палок подальше от пламени, чтобы не сжечь, я пристроил там промокшие туфли и развернул на руках мундирный сюртук. Толстое сукно тут же закурилось сизым паром. Тонкие шелка девичьих нарядов сохли быстрее, но только с обращенной к огню стороны. Решение лежало на поверхности, но прекрасным спутницам, кажется, что-то мешало.
Алиса, помахивая курящимся паром подолом короткого платья, раздраженно зыркнула на меня и поинтересовалась:
– Ну?…
– Что «ну»?
– Сколько ты будешь тут сидеть?
– Э-э-э… до рассвета минимум. Сюртук, понимаешь, и наполовину не просох, брюки, опять же…
– Дурак! Сгинь с глаз моих! Дай девушкам посушиться спокойно!