После таких ночей Яр тоже не выходит у меня из головы. Я выбираюсь из постели, накидываю блузку, выхожу на балкон и курю. Из квартиры Марка виден мой дом — мы все тут живём недалеко. А вот Яра отсюда не увидеть никак.
С каждым днём я всё больше укрепляюсь в мысли, что должна что-нибудь сделать для него. Не знаю уже, поеду я к нему или нет, но одна посылка за зиму — это очень мало, если представить, что больше ему никто не присылает ничего. А я знаю, что это так. Эта сволочь умудрилась настроить против себя всех.
Думая об этом, я закусываю губу и отгоняю от себя мысли о том, как мне самой одиноко без него. И, наверное, я не так уж хотела, чтобы он сказал мне, что между нами не будет ничего. Я делаю вид, что хочу просто знать — должна я ждать его или нет. Но, честно говоря, если бы он сказал «Жди» — я бы ждала все десять лет.
Я закрываю глаза. Мне будет уже под сорок, когда он выйдет на свободу. Для меня сейчас этот возраст почти как смерть. Но я-то здесь, среди своих типа друзей. А он там, в четырёх стенах. И когда закончится срок, ему будет уже пятьдесят.
Яр сделал много того, за что ему стоило бы сесть. Но мне всё равно почему-то не кажется, что он это заслужил.
Десять чёртовых лет… Да ещё за такое дерьмо.
Я снова думаю, что надо всё-таки поехать к нему. Или нет, до мая ещё далеко. Надо позвонить, написать, послать что-нибудь… Пока.
Я тут же одёргиваю себя. Просто представляю, как он читает, сидя на шконке, письмо подписанное «Яна». Или, что хуже, что его читает кто-то ещё.
Я уезжаю той ночью от Марка, не дождавшись утра, и вместо того, чтобы лечь спать, сажусь писать это чёртово письмо.
Постоянно лезет в голову дурацкое, сотню раз уже сказанное: «Люблю тебя». Но я не буду писать его.
Сначала письмо получается длинным. Там что-то наподобие тех писем, о которых поют шансон: «Очень жду… Вишни цветут… "
Я комкаю его и бросаю в ведро. Пишу ещё раз. Перечитываю и сама удивляюсь тому, насколько получилось зло. Снова комкаю и опять бросаю в ведро.
Попытавшись ещё несколько раз, я в конце концов пишу: «Ярик, если что-то нужно — позвони. Я». Приписываю номер телефона. Вообще-то, с таким письмом вполне можно было бы подписаться и целиком, но я уже настроилась так.
На сей раз я оставляю обратный адрес квартиры на ВДНХ. Не догадается — значит, так оно быть и должно. Посылку на сей раз собираю осторожней и кладу не то, что хотелось бы самой, а то, что, наверное, на каждый день нужно ему — зубную пасту, безопасную бритву, продукты, два блока сигарет. Если бы знать, что он думает об этом всём… Кубики, колбасу и прочую еду.