И старший пристав не подвел. Он ни на
мгновение не задумался, уверенно кивнул, а затем объявил, что все
отчетности им присылаются.
- Смотри, государь, что я тебя
вел-то, - Дмитрий торжествующе показал рукой. Про повинности он
сознательно не говорил, зато про рынок мог рассказывать часами.
Петр посмотрел, забыл о своих
вопросах. На досочке, прямо на траве, в небольших берестяных
емкостях была рассыпана соль. Белая, мелкая, так и просящая в рот.
Привознаяже издалека на этот раз была серая, чтобы как можно
дешевле.
Петр, по своей монаршей привычке
никого не спрашивать, схватил щепотку соли-, бросил в рот. Дал
оценку:
- Вкусно, черт побери.
Это был уровень воспитания той эпохи.
Что царь, что крестьянин или горожанин, лезли в кринки или
берестяный стакан, не раздумывая. И ничего, что руки грязные, все в
бактериях и микробах.
Продавщица – ядреная молодая баба,
поставленная самолично Дмитрием, тоже ничего в этом не увидела,
только мило улыбнулась. Улыбка ей очень подошла.
Петр задал следующий вопрос:
- Почем?
Ответ для царя был не
вдохновляющим:
- Четыре гривенника.
Получалось, даже дороже, чем
привозная. Красивая и дорогая, - в глазах царя вырисовывался вывод:
- проще все же брать серую.
Дмитрий не выдержал и зло
закричал:
- Варька, кобылья дочь, я тебя как
учил отвечать!
- Ай, - попыталась разжалобить барина
проштрафившая баба. Помня, что еще красива и пригожа, построила ему
глазки, жалобно сказала:
- Все же и так спрашивают в пудах.
Что ж повторятся?
- Пуд – сорок копеек? - Петр,
наконец, обрадовался, он-то как раз спрашивал в фунтах, оттого и не
утешился. Довольно повернулся к Дмитрию, - довел-таки солевое
производство до массового объема. Многие не верили. Я, честно
говоря, тоже. А ты вон как, молодец!
Глава
Он фыркнул и вспомнил, что и в ХVIII
веке есть такая азартная девка Фортуна и она иногда может щедро
тебе улыбнуться. Просто так, от нечего делать или от того, что ты
просто есть на белом свете и ей надо куда-то воткнуть свой взгляд,
вот она и смотрит в тебя.
И тебе не надо веньгатся царю,
надоедая ему коленопреклоненными мольбами в опасении разозлить
монарха, не раздумывать в поиске хитромудрого замысла, как вытащить
у жизни несколько медных грошиков, именуемых здесь полушками.
Хотя, конечно, может его французский
собеседник, которого Дмитрий буквально на днях вытащил за шиворот
из глубокой и грязной лужи жизни, посчитал бы, что именно ему
Фортуна так щедро улыбнулась. Ну пусть, судя по финансовым
прерогативам и моральному удовлетворению, он, как минимум, не
проиграл.