Лобовое стекло полукругом огибало кабину, и от этого создавалось впечатление, будто стоявших в кабине людей ничто не отделяет от внешнего мира. Михаил не был сентиментальным, но ощущение собственного полета было столь сильно, что на секунду он почувствовал себя словно птица. Он парил на огромной высоте, озирая землю от края до края. Необыкновенное чувство восторга появилось в груди и поднялось к горлу, готовое вырваться наружу радостным криком «Я лечу!» Михаил сам не заметил, как поднялся на носочки и расставил руки. Вот-вот в его ушах зашумит ветер, а лицо обожжет ледяной воздух. Широко открыв глаза, он… услышал приглушенный смех. На плечо легла тяжелая ладонь президента.
– Что, затянуло? – спросил он.
Приходя в себя, Михаил сконфуженно огляделся по сторонам. Как он мог так опростоволоситься? Все смотрят на него.
– Первый раз в кабине?
– Да. Мне показалось…
– Да ты не тушуйся, – ободрил его Старик. – Не ты первый, не ты последний. Всем в первый раз что-нибудь да кажется. Сами не свои становятся, но, – Савва Тимофеевич многозначительно поднял указательный палец. – И не всех сюда пускают. Наш генерал в свое время чуть головой вперед не выпрыгнул – такая на него прыгучесть напала, а министр финансов – тот просто в обморок свалился. Потом рассказывал, что «от переизбытка чувств». А вот я, кхе-кхе, стыдно вспомнить, хотел до облака дотянуться. Помнишь, Сан Саныч? Чуть стекло не выдавил.
– Как такое забыть, – радостно подтвердил командир корабля. – Мы как раз через грозу шли.
Президент потрепал Михаила по плечу.
– Так что все в порядке.
Он повернулся и, загородив половину окна, вгляделся в проплывавший под ними пейзаж.
– Показывайте, где эта штука.
– Прямо по курсу, Савва Тимофеевич. Во-он там.
Вместе с остальными Михаил посмотрел туда, куда показывал пилот, но кроме однообразного сияния снега ничего не увидел. Он так напряженно всматривался, что заболели глаза. Потерев их, Михаил снова вгляделся в бесконечное белое пространство. Некоторое время он видел только розовые круги… И вдруг, что это? На белом полотне появилась темная точка. С высоты пятнадцати тысяч метров она казалась не более спичечной головки, но спустя время и, миновав стадию кляксы, пятно превратилось в большую продолговатую тарелку. Прошло несколько минут, и на глазах собравшихся пятно заняло всю землю, поглотив ее до горизонта. Далеко справа, там, где чернота терялась в сизой дымке, к небу поднимались столбы дыма. Кто-то закашлялся. Михаилу тоже показалось, что пахнет горелым, но этого не могло быть – пожары чадили далеко в стороне.