И где, вообще, отец? Отстал на пять
минут, а пропал на два часа. Уже владетель Итий собирается объявить
о нашем поединке, а его всё нет и нет.
— Притязания Малого дома Вораз к
Малому дому Денудо справедливы.
Зал буквально взорвался гулом. Шёпот,
восклицания, возгласы и крики слились в единый шум. И снова
владетель Ирмай терпеливо ожидал, когда все выговорятся и обсудят
услышанное.
— Королевские судьи не могут
доподлинно установить, в чьей крови ихор Денудо сильней и чище. Нет
такого способа. И только поэтому я, именем короля Лавоя, объявляю,
что исход этого дела решит поединок, — уверившись, что все всё
поняли, владетель Ирмай воззвал. — Малый дом Вораз!
— Здесь, ваша светлость.
Я приподнялся на цыпочках, чтобы
увидеть их. Толстяк Атий такой же, как и был. А вот его сына Идао
не узнать. Вытянулся ещё сильней, перегнав отца уже на две головы.
Теперь попробуй достать до носа, не дотянешься. Старика рядом с
ними я вовсе первый раз вижу, но ещё крепкий, как гранит.
— Малый дом Денудо!
Мама звонко выкрикнула:
— Здесь, ваша светлость!
Владетель Ирмай резанул меня и
матушку недовольным взглядом:
— Где владетель вашего Малого
дома?
Матушка всё так же звонко
ответила:
— Неотложные дела вынудили его
задержаться, он прибудет сразу на поле. От лица всего нашего Малого
дома Денудо я приношу извинения, ваша светлость.
Ирмай на миг стиснул зубы,
процедил:
— Я погляжу, ваш Малый дом чересчур
самоуверен. Что же, пусть Хранители вас рассудят. Я напоминаю, что
даже разрешение короля на судебный поединок не отменяет эдикта о
схватках. Проигравшим считается тот, кто остался без жара души или
первый получил тяжёлую рану. Смерть участников не допускается,
нанёсший смертельный удар сам будет казнён. Вам всё понятно?
Раздались голоса толстяка Атио и
матушки:
— Всё. Всё.
Ирмай повёл рукой:
— Тогда я приглашаю участников и
гостей на поле.
Матушка едва слышно прошептала:
— Нумеро, будь ты проклят, ты что
творишь?
Эти же слова матушка повторила,
вернее, прошипела, не прошло и пяти минут:
— Нумеро, будь ты проклят, ты что
творишь?
Отец скривился, перекосился на один
бок:
— Дорогая, Терсия, Терсия,
одумайся.
Я с подозрением оглядел эту парочку.
Отца перекосило как раз на тот бок, к которому прижалась матушка. И
не просто прижалась. Что это за холодный отсвет вырывается из её
руки?