Кого-кого, а тунеядцев и паразитов он видел своими глазами с самого детства и с самого детства проникался презрением к ним. Его дядя сэр Оливер часто приглашал в Хинчинбрук младшего брата с семьей. С утра до вечера занятый коровами, овцами, пастбищами, покосами, выделкой сукон и продажей скота, Роберт Кромвель редко его посещал, но считал своим христианским долгом посещать старшего брата по большим праздникам и непременно на Пасху и Рождество. Он приезжал в своем простом суконном камзоле и привозил подраставших детей. Вместо богослужений и чтения Библии в эти дни, священные для каждого верующего, в Хинчинбруке устраивали рыцарские турниры и фейерверки, роскошные пиры и охоты. Серебряные блюда и серебряные кубки загромождали праздничные столы, не переводились французские вина, наряды из шелка и бархата менялись по три, по четыре раза на дню, игрища одно другого бесстыднее сменяли друг друга. Сэр Оливер не переставал улыбаться и осушать кубки с вином под шутливые тосты, произносимые им самим или кем-нибудь из пьяных гостей. Он всё толстел и становился похож на бочонок. Его жирное лицо лоснилось от пота, дряблые щеки тряслись, слова его были отрывисты, пусты, не запоминались ничем. Будущие наследники Хинчинбрука часто потешались над бедным кузеном из Гентингтона и зло шутили над ним. Тогда оскорбленный Оливер пускал в ход кулаки. Они были слишком изнежены, слабы, чтобы справиться с ним, и отступали, бормоча угрозы и хныча. Раза два или три король Яков навещал сэра Оливера в полюбившемся замке. Тогда празднества становились ещё пышней и развязней. Маленький человек с большой головой и кривыми тонкими ножками быстро старел, с годами на его желтом лице всё чаше появлялась злая усмешка, его глаза не смеялись. Он и сам по себе был мало приятен, для Оливера Кромвеля он был неприятен вдвойне, ведь этого человечка с большой головой и кривыми тонкими ножками проклинал весь Гентингтон.