Дверь за Никитой захлопнулась, Виктор все еще вслушивался в коридорные звуки.
Надо звонить умненькой секретарше сервисной фирмы, за которой он успел поухаживать, просить на коленях организовать повторные съемки. Договариваться уже не с начальством, а конкретно с исполнителями. Им и деньги платить; между прочим, из собственного кармана.
Бочаров набрал номер.
Они поворковали, а когда Бочаров рассказал о несчастном случае, Светланка даже растрогалась и посочувствовала. Обещала прикрытие и протеже с линейными начальниками…
– Они хорошие ребята, поймут, у кого не бывает. Деньги, правда, любят, но они у вас ведь есть.
Милая, хотел сказать Виктор, нету у меня денег, но придется отдавать последнее, что уж тут поделаешь.
Но не сказал, а лишь подтвердил, что не будут обижены.
Светочка, видно, очень хорошо умела разговаривать с суровыми автомобильно-дорожными дядьками; за полдня Бочаров со всеми договорился.
Теперь оставалось достать надежного оператора.
Бочаров позвонил Сергею Чепуленко, с которым снимал несколько лет назад грандиозный фильм для иностранной компании про запорожских казаков.
* * *
Рано вставать не в диковинку. Обычно на дальние объекты выезжали часа в четыре утра, чтобы к полудню приступить к съемкам.
Сейчас до базы автосервиса предстояло преодолеть около тысячи километров.
Дорога, построенная еще к Олимпийским играм в Москве, была в неплохом состоянии, если не учитывать некоторых однополосных участков. В среднем можно идти со скоростью 100 километров в час.
Это значило, что на базу они могут поспеть к шести часам вечера, в крайнем случае, в восемь.
Однако, однако… на дворе начало зимы.
Бочаров взял отпуск за свой счет, договорился с оператором Сергеем Чепуленко, водителем Николаем Посяком и помрежем Димой Русик.
* * *
Бочаров надел командировочную куртку с множеством карманов, теплые сапоги, рюкзак и пошел на кухню, где Варя мыла посуду.
– Значит, я поехал, буду звонить. Если со студии спросят, скажи уехал к родственникам на похороны.
Варя осмотрела мужа…
– Как на фронт собрался.
– Ты и ранним утром песенки поешь, надо же, – улыбнулся Бочаров и, поцеловав жену в курносый нос, был таков.
На улице завывал ветер, шел снег с дождем. Открыл парадную дверь, словно дверь самолета, нырнул в темную провальность.
Тускло горели два дворовых фонаря, высвечивая мусорник и кошку, сидящую на углу контейнера; пунктиром прописывался дождь, между струями которого валил густой снег.