Прочитав последнюю фразу, Савичев невесело хмыкнул. Уж он-то знал, в результате чего наверняка могла появиться дыра на виске несчастного Саши. От удара ногой, обутой в полуботинок. Савичев словно заново воочию увидел, как отец девочки «футболит» голову насильника.
А был ли он в самом деле насильником? В статье говорилось о том, что подозреваемый был инвалидом. Чем он страдал?
Савичев перевел взгляд с монитора на стену, на изображение Нины Риччи.
– Ну, диверсантка, как ты думаешь, стоит ли мне ввязываться в это дело? Молчишь? Ну, на что это похоже? Как я объясню им, зачем оказался там в такую рань? Да, ты права – я же пробежки по утрам совершаю!
Старший следователь городской прокуратуры Михаил Юрьевич Меньков верил в приметы. Почти как пушкинская Татьяна Ларина – во всяком случае он верил снам. Карточным гаданьям, впрочем, тоже – хотя в последний раз на картах ему гадали больше десяти лет назад. Предсказаниям луны – то есть, астрологии – Меньков верил меньше всего, но все же не игнорировал их полностью по принципу «в этом что-то есть».
Вера Менькова в вещие сны основывалась, прежде всего, на каком-никаком жизненном опыте. Тридцать семь лет – это, как выражалась свояченица Менькова, возраст уже на рубеже вечности. Именно эта родственница – сестра жены старшего следователя – подвела научную основу под вещие сны. Свояченице Меньков верил – та была психологом не просто по образованию, но, едва ли не в первую очередь, и по призванию.
А сон, приснившийся Менькову накануне вызова его к прокурору, повторялся в том или ином варианте уже не один раз. И даже не один десяток раз. Приснился Менькову его дачный домик (проданный им года два назад вместе с дачным участком). Только у Менькова домик был хоть маленький, но очень аккуратный, ладный, уютненький. А тут увидал во сне старший следователь нечто вроде огромного барака – с зияющими дырами в крыше, с такими же дырами в стенах. В общем, так называемое незавершенное строительство.
Меньков и раньше читал о том, что дом или квартира во сне – это сам человек, его тело, его разум, его чувства. Меньков по опыту знал, что подобный сон вовсе не предвещает болезнь – в том числе в виде похмелья. А вот по службе или в отношениях с кем-то приятного ожидать не приходится.
И точно, сон, как оказалось, был в руку. Менькова вызвал к себе прокурор Ивантеев и, хмуро глядя в столешницу, сказал: