Последнее, что я помню, – это ощущение тепла, переходящего в обжигающий жар. Мне доводилось читать, что замерзающему человеку может показаться, что ему очень жарко, что он горит, – но как тогда объяснить, что я видел языки пламени, которое охватывает сначала мои руки, а потом поднимается все выше, к самому лицу.
Может быть, это были галлюцинации, а может, все было на самом деле, в одном я уверен – в ту ночь я умер. Может быть, наутро друзья нашли мое замерзшее тело, а может быть, это был обгорелый труп – такой же, как тела тех бедолаг, которых находили здесь раньше. Я этого так и не узнал.
То, что было потом, было похоже на выход из комы. Думаю, это и было выходом из комы. Сначала я ничего не чувствовал – вокруг была чернота и в ней я. Никакие воспоминания меня не тревожили, я не пытался вырваться из этой черноты, не задавался вопросом, что происходит. Потом я начал слышать голос – голос был мужской, незнакомый, но я почему-то знал, что имя этого человека – Яков. Я старался выполнять все его указания, но по-прежнему не осознавал происходящего. Когда мне велели открыть рот, я открывал и послушно глотал жидкую кашицу, когда просили поднять руку или совершить какое-то другое простое действие, я выполнял и это. Я помню, как мне проверяли реакцию зрачков на свет, почему-то свечой, а не фонариком, – впрочем, тогда меня это тоже не удивляло. И больше ничего.
Воспоминания пришли неожиданно – однажды утром я проснулся и понял, что обстановка вокруг незнакомая. В поле зрения попадал только дощатый потолок со слегка закопченными стенами и край печки с фарфоровыми изразцами, как в краеведческом музее, вот только орнамент там был совсем другой, не имеющий ничего общего с русскими мотивами. С трудом приподняв голову, я смог увидеть край окна, состоявшего из мелких мутных стеклышек, переплетенных свинцовой оплеткой. Тяжелые бархатные портьеры темно-бордового цвета были отодвинуты в стороны и подвязаны толстыми блестящими шнурами, так что в комнате было достаточно светло – лучи солнца легко проходили сквозь мутноватые стеклышки. Однако рассмотреть обстановку комнаты я так и не смог. Усилие, чтобы приподнять голову, потребовалось запредельное, больше ни на что сил не хватило, и я снова упал на подушку. Я так устал от этого движения, что чуть не заснул от изнеможения, однако в этот момент я услышал, как где-то рядом со мной открылась дверь, и через пару секунд надо мной склонился человек.