– Мадам, еще джина?
– Спасибо, на сегодня достаточно.
Я наблюдала африканский оранжевый закат, сидя на террасе полюбившегося ресторана на пляже Диани Бич. Только вдали от обычных забот, суеты и хаоса большого города я могла позволить себе так долго рассмотреть, как садится солнце. Не мигая, следить за остывающим красным диском, который лениво погружается в засыпающие волны Индийского океана.
Только в путешествиях у меня бывало предостаточно времени, чтобы наслаждаться природой, ее загадками и всеми теми чудесными явлениями, на которые дома не было возможности обратить внимание. (Ну разве что за исключением смены дня и ночи). Ну и, конечно, появлялось время, чтобы следить за окружающими меня людьми – приезжими и местными жителями. Подмечать все те забавные детали, из которых потом складывались мои истории. Наблюдения были не просто частью праздного времяпрепровождения, это был инструмент мастера, моя, чего уж там, сильная сторона.
В то время я писала рассказы для одного небольшого журнала. Работу свою любила, и редактор каждый раз хвалил мои миниатюры. Но всегда мечтала написать что-то стоящее. Серьезное произведение, которое вышло бы отдельной книгой. Я была уверена, что у меня хватает навыков и мастерства. И что я уже выросла из двух страниц между рекламой прокладок и пищевых добавок.
Допив остатки Бомбея, я оглянулась. В ресторане было полно народу. Пили, что-то шумно обсуждали, размахивали руками, смеялись. Туристы – подгоревшие, румяные, праздно-счастливые.
Яркой вспышкой на общем фоне мелькнуло что-то желтое. Я присмотрелась. Мое внимание привлекла темнокожая девушка, обладательница желтого шелкового платья, сидящая за дальним угловым столиком с пожилым мужчиной. Светло-темнокожая. Если можно так сказать. Ее оттенок заметно отличалась от кожи официантов и барменов. Коричневая, бархатная, отливающая драгоценным металлом. Манеры ее были удивительно изящны. Такой изгиб спины, гордый подбородок, тончайшие длинные пальцы, держащие столовые приборы. Неторопливая грация женщины, которая знает наверняка, что за ней всегда следят любопытные и сладострастные глаза. Будь она на десять тонов светлее – так могла бы выглядеть французская аристократка.
Кенийская принцесса. Последующие семь дней я называла ее именно так. Я следила за каждым ее шагом, изучала детали многочисленных нарядов, пыталась разгадать темы душевных разговоров девушки и ее спутника. Он часто сжимал ее руку за столом так нежно, что на мои глаза наворачивались слезы. Принцессе было не больше двадцати. Ее спутнику – далеко за сорок. Шестьдесят – это же тоже за сорок? Меня это нисколько не смущало и романтизма не убавляло. Я должна была написать об этой паре роман.