Столько всего важного я смогу сделать. К цене на бензин я тоже буду равнодушна. У меня же будут крылья. Осталось только немного подождать.
Крылатая, окрыленная, парящая, летучая, летающая, летящая.
Волю бы в кулак… и дождаться старта. Не спать, не спать. Не киснуть, не хандрить, не ныть. Не смотреть из окна вниз. Только вверх, только в небо.
Я вдохну этот сильный и отчаянно смелый воздух весны и полечу.
Крылья помогут мне переделать все накопившиеся за время спячки дела.
Я всем позвоню. Со всеми встречусь. Навещу или к себе позову на торт. Почему бы и нет? Ну и что, что раньше не умела. Я найду время для каждого, кому я нужна и кто нужен мне. Кто делает мой мир живым и искренним.
Схожу в кино. И обязательно в театр. Два раза. Уже смотрю афиши.
Допишу рассказ. Прошлогодний. С новым поворотом сюжета.
Пойду на спорт. Суставы будут рады. Не просто пойду, буду жить спортом. Я все успею, крылья-то на что?
Перекрашусь в блондинку и наклею ресницы. Зачем? Просто так.
«Хлопай ресницами и взлетай.». Скорость полета, наверное, увеличится.
Я столько смогу и сумею, что сейчас даже всего не перечислить. И платье новое. Красное. Почему красное? А почему бы и нет?
Дождаться хотя бы первого марта. Никто не гарантирует, что по факту придет весна, но душа и конечности уж точно оттают.
А пока холодно.
Я сижу на диване, укрытая старым теплым пледом. Не то что летать – лень подняться за пультом от телевизора. В серых шерстяных носках, с восьмой чашкой чая, синим носом и искрящимися от ожидания чуда глазами.
Что же я тебя, подруга, так ненавижу?
Нет, я, конечно, бесконечноискреннеулыбаюсь, поднимаю часто-часто бокал (шампанскоехорошее, это правда), пью за твое, Светка, здоровье нервными жадными глотками, за жениха твоего принцеподобного. Даже крикнула «горько» три раза после пятого тоста новоиспеченной тещи. Ты мне подмигнула так нежно, по-дружески, заговорщически, усаживая рядом с неженатым гостем, очевидным дебилом в черном костюме и бежевых туфлях. Спасибо, дорогая!
Кстати, ненавижу это слово «дорогая», цепкий вирус-паразит. Сама часто произношу его и ненавижу. Когда я настоящая, нежеманная, что, надеюсь, со мной случается, я просто обращаюсь по имени. Уж лучше уменьшительно-ласкательные суффиксы. А то «дорогая»! Уже примешивается просьба об услуге, легкое высокомерие, снисхождение, оправдание, осуждение, кто на что способен. А может быть, просто сегодня за этим настоящим столом настолько остро чувствую притворство, что даже обычные нежные обращения подруг кажутся мне фальшивыми. Но «дорогая»… Апогей ненависти, приправленный светским этикетом.