– А подонки бывают и не подлыми? – усмехнулся Константин, решив не напоминать, что сам же боцман прочил Дрына в матросы.
– Бывают, – кивнул Проня. – Когда делают подлость своими руками. А когда чужими, они еще и подлые. Натравит Васька своих огольцов, а после придет сюда и скажет, что я не я, и лошадь не моя.
– Спасибо за разъяснение…
– Чего там! Я и сам его не перевариваю, но терплю. Да он меня и не задевает. Я мал, да удал! Он к ЭТИМ ходит, только с ними и якшается. Вроде и придраться не к чему.
– А капитан что?
– Два раза гнал в шею, так что при нем он не показывается.
– Что ж, ладненько… – вздохнул Константин, которому вдруг захотелось хотя бы на час, на два уйти со шхуны. – Проня, ты куда-нибудь еще собираешься сегодня? – спросил он.
– Нет, а что?
– Побудь за меня пару часов. Пройдусь за реку – нервы успокою.
– Ну и пройдись, мне все равно делать нечего. Ты в подземный монастырь загляни. Там, правда, порядочно загажено, но все равно интересно. И выход наверх есть, к древней крепости.
– Ну, так я пошел.
– Возвращайся к обеду. Васька жрать мастак, а Варька его обязательно пригласит.
– Постараюсь, но не обещаю.
Обедать в обществе Дрына? Еще чего! И Константин не спешил.
Пока добрался до входа в монастырские галереи, прорубленные в основании скалы, но постепенно забиравшие выше и выше, солнце насквозь прокалило его. Под сводами песчаника было прохладно, свет попадал сюда из немногих отверстий, но в достаточном количестве, чтобы разглядеть многочисленные надписи грамотеев, мусор и людские испражнения по углам комнат извилистой анфилады, которая привела его, наконец, к лестнице. У первой ступени имелось отверстие в тонкой в этом месте стене, над верхними голубело небо. Он поднялся к нему и оказался на задах двух башен древнейшего каменного сооружения, бывшего некогда крепостью.
В щербатых проломах синело далекое море, а сами башни, похожие на скукоженные осиные гнезда, да легкий абрис каменных груд, обозначенный еще и заросшими рвами, обегавшими периметр этой некогда грозной цитадели, давали пищу только богатому воображению, пожелавшему восстановить, как всё это выглядело когда-то, во времена сарматов и скифов, а может, татарских ханов. Кажется, они и поставили над обрывом этот грозный форпост.
Всё, что находилось внутри стен, исчезло. Теперь это было поляной с несколькими могилами, которые угадывались по каменным покосившимся плитам с остатками арабской вязи.