Пунктир танца - страница 4

Шрифт

Интервал

по бесконечной, невидимой паутине

на землю,

срывается на полпути

и настигает не того,

кому предназначалась?

Иначе как объяснить

частую, вопиющую

несправедливость?

Когда порыв душевный

по необъяснимой логике судьбы

оборачивается наказаньем —

отнимается возможность

благородного поступка,

что имеет такое же следствие

для рода человеческого,

как если бы листья лишить

ультрафиолетовых лучей солнца.

Как страшна та правда,

сумевшая так раздавить,

что музыка

воспринимается так же

неестественной,

как если бы розовые лепестки

бежали по желобу

мартеновской печи

вместо огненного ручья

чугуна…

По тому, как вычурны

слова

и как богата тога,

в которую их обряжают,

по тому, как высок трон,

куда стараются

их взгромоздить —

должно быть ясно,

какое содержание

так тщательно

стараются запрятать…

Изыск

витиеватых, пышных

славословий,

обычно прикрывающий

откровенное ханжество —

орудие блестящее по сей день

лукавых царедворцев,

пред которыми пасуют

невежды…

Есть непременное

условие

при добыче руды оставлять

рудные «целики»

в качестве опоры,

чтоб не провалился

грунт.

Как жаль,

что на поверхности

земли

пренебрегаем «целиками»,

несмотря на то, что

зачастую летим в тар-тарары.

Возможно, тем,

кто смело обещает

сказку,

ведомо, насколько

истончилась та опора,

которая так долго

держала на себе

модель, выдававшую

себя за государство…

Серебристый шпиль

телебашни на горе —

антенна телевизора,

на который

бессмысленно глазеет

юродивый город,

валяющийся у ее подножия,

накрывшись

грязным одеялом смога.

Как можно

так безжалостно

обманывать ожидание.

Это то же самое, что

из золотого яйца

вылупился гадкий змееныш —

стянутое покрывало

в мастерской скульптора

явило на свет

громадную фигу,

которая долженствовала

обозначать образ

благоденствующей нации.

За порогом уже начинается,

лезет в глаза,

слышится в словах

властвующая везде нищета,

которая сегодня – увы —

стала фасадом строения

всеобщего благоденствия,

которое столь долго строилось

до вчерашнего дня.

Загнанные безысходностью,

извиваясь на копье

нищеты,

по неведенью и наивности

вообразили себя гегемонами,

личностями, людьми,

в то время, как

всего лишь навсего

подопытные кролики,

разложенные

на хирургическом столе

истории

под ножами правителей.

О, если власть —

Следующая страница