Обычная сокрушённая житейская фраза: «Отец в тюрьме… Безотцовщина…»
У меня безотцовщины не было. Присутствие отца в моей жизни я ощущал всегда. Причиной тому была не какая-то моя душевная чувствительность, её порою было даже маловато, а поведение родителей, их педагогический труд.
Мама отца любила. Никаких особых сантиментов по этому поводу она не выражала, но всё было ощутимо и служило фундаментом моей сыновней любви, тоже не сентиментальной.
Но то, что делал он сам для того, чтобы оставаться отцом…
Иногда мне кажется, что лагерная жизнь обострила в нём отцовские чувства. И я не знаю, каковы были бы мои отношения и возможные конфликты с ним в подростковом и юношеском возрасте, слишком непростым был папин характер. Впрочем, это всё сослагательное наклонение…
Он писал письма каждый раз, когда это позволяли лагерные ограничения. Писал их мелким почерком, чтобы как можно больше уместить на разрешённом количестве тетрадных листов. Отзывался на всё, что писал я и братья, – иногда отзывался в стихах, иногда в рисованных книжечках. Присылал нам затейливые поздравления с днями рождения или с особыми событиями в нашей жизни.
Он писал книги! Тем же мелким стремительным почерком в обычных школьных тетрадках. Ему не позволяли писать что-то своё, поэтому обычно приходилось имитировать пересказы чужих произведений. Но, читая, например, «Что делать?», мы сразу замечали, что имена персонажей почему-то совпадают с нашими и ситуации нам знакомы по жизни, а вовсе не по роману Чернышевского.
Это был огромный педагогический труд. Труд взаимодействия с детьми, с семьёй, вопреки всем обстоятельствам. Я никогда не видел, чтобы педагогика приводила к таким мозолям. Могут ли вообще быть мозоли от педагогического труда? Огромные, с ладонь размером мозоли были у него… на локтях. Он писал и рисовал на своих верхних нарах, где можно было расположиться только лёжа, опираясь на локти.
Он готовился к свиданиям по году, обдумывая, что и как необходимо сказать. Его страстные монологи входили в меня и поглощались душой.
Рассказываю не только для того, чтобы ещё раз оценить участие отца в моей жизни. Это важное свидетельство о том, что настоящее отцовство способно преодолеть множество барьеров, реализуя себя. А ещё урок на будущее – на то время, когда я сам стану отцом.