МГУ нередко становился и площадкой для острых спектаклей. Прежде всего, они шли в университетском театре, находившемся в здании гуманитарных факультетов. Там я смотрел спектакль «Карьера Артуро Уи»122 Бертольда Брехта (с великолепной сценой, когда одинокий человек марширует на сцене, скандируя «Что я могу сделать один?», – а потом к нему присоединяются ещё один, и ещё, и уже вся сцена полна народом, сотрясающим её и скандирующим ту же фразу). Ещё запомнился спектакль «Хочу быть честным»123 Владимира Войновича (вроде бы советский спектакль, но побуждающий переосмыслить всё, что происходит вокруг). Оба спектакля ставил Марк Захаров, тогда ещё не очень известный.
У нас, в главном здании, особое впечатление произвёл на меня выездной спектакль театра на Таганке «Добрый человек из Сезуана»124 по Брехту.
Играли Высоцкий и Славина. Спектакль меня заворожил количеством песен (там были и песни на слова Марины Цветаевой, в те времена практически запрещённой), а также игрой актёров, молодых и азартных.
Высоцкий тогда был мне совершенно не известен (хотя, как выяснилось позже, я распевал со всеми на целине некоторые из его песен, считая их народными). Но после этого спектакля я готов был идти на любое представление, в каком бы он ни участвовал. Мне удалось позже побывать на его спектаклях в театре на Таганке. И – самое печальное – на генеральной репетиции спектакля, посвящённого его памяти.
Хочется сказать немного и о музыке. Таня Зиновьева, с которой у меня со второго курса завязались особые отношения, занималась в Фортепьянном классе МГУ, и я часто оказывался там, на репетициях и концертах, в качестве благодарного слушателя. Руководила классом Ундина Михайловна Дубова-Сергеева – обаятельная и энергичная. Вдохновенный педагог, она создала этот класс ещё в тридцатые годы и вела его полвека! Занимались там студенты и выпускники университета. Для меня их исполнительское мастерство было настоящим откровением. Непрофессиональные музыканты, многие не только играли на впечатляющем уровне, но и поражали своим особенно непосредственным отношением к музыке, которое профессионалу сохранить трудно. До сих пор помню игру Димы Гальцова, Саши Дубянского, Наташи Зимяниной…
В классе Ундины Михайловны когда-то занималась Наталья Решетовская, первая (а тогда и единственная) жена Солженицына. Она уже не выступала, но с Ундиной Михайловной поддерживала добрые отношения. В частности, приносила последние работы Александра Исаевича. Иногда Ундина Михайловна, зная моё пристрастие к литературе, давала почитать их мне, буквально на день. «В круге первом» я читал в авторской машинописи, с рабочими замечаниями Солженицына на полях, и это делало книгу особенно достоверной.