Потом мне стало хуже. И очередной разговор Машеньки с Трубокуром носил уже другую окраску:
– Надо же сделать что-нибудь! – говорила Машенька. – Есть же всякие новые лекарства.
– Не вижу в этом смысла, – отозвался Трубокур меланхолично. – Я вообще в медицине разочаровался.
Машенька опешила:
– А зачем же вы здесь работаете?
– Ну, мне уже до пенсии недалеко… А у вашего мужа – просто раковая опухоль в мозгу. Тут ничего не сделаешь.
Как Машенька, так остро из-за всего переживавшая, это выдержала?.. Она даже нашла силы спросить:
– Откуда же вы знаете? Ведь никаких обследований не было.
– А я и так вижу. Знаете, сколько у меня больных перебывало…
К счастью, она Трубокуру не поверила. Молитвы, друзья и деньги, неожиданно собранные многими сочувствующими, позволили отвезти меня на томографию в другую больницу, а потом в большой нейрохирургический центр. Стало более или менее ясно, что происходило в моем мозгу (один инсульт дома, два других в больнице).
Под давлением Машеньки Трубокур был вынужден назначить хоть какие-то процедуры. Как только мне стало получше, она попросила одного из наших друзей перевезти меня домой.
С каким облегчением, наверное, Трубокур, наконец, меня выписал, когда Машенька его об этом попросила! Я и так пролежал у него на несколько дней больше положенного. Да и летальных исходов у него и без меня хватало. Машенька видела в коридоре бывших пациентов, накрытых с головой, но мне об этом рассказала тоже намного позже…
Кстати, тяжёлых больных могут доставить домой бесплатно. Для этого заказывают «скорую помощь» – в ночные часы, когда работы меньше. Привозят к подъезду дома, а там оставляют добираться до квартиры самостоятельно (посреди ночи!) … Спасибо тем, кто помог нам сделать это иначе.
Это уже не о Трубокуре, а о характерных чертах нашей медицины… А Трубокур вызывает у меня сейчас лишь ироническое удивление. Но рассказать о нём необходимо. Чтобы знать: в больнице приходится бороться за своих близких не только с болезнями, но и с трубокурами. Даже если они не курят трубку.
Ещё из бесед Антония Сурожского, который сам был врачом по светской специальности:
«Я думаю, медицина как отрасль человеческой деятельности занимает совершенно особое место именно потому, что наука в ней сочетается с ценностями, подходом, не имеющими ничего общего с наукой. В основе врачебного подхода – сострадание, а сострадание по самой своей природе ненаучно. Это человеческий подход, который может быть привнесён в любую отрасль человеческой деятельности, но медицины вовсе не существует вне сострадания, без сострадания. Медик, если он только человек науки, способный холодно, хладнокровно, бесстрастно делать то, что требуется, без всякого отношения к пациенту; медик, для кого главное не пациент, а действие врачевания, будь то лекарственное лечение, хирургическое вмешательство или иные методы, – не медик в том смысле, в котором я надеюсь, я хотел бы, чтобы мы все думали о медицине.