30/30. Стишки - страница 2

Шрифт
Интервал
Каждой клеточкой тела
согревшись в клетчатой шерсти,
женщина спит, ей снится
красочный шелест шествий
стрекоз, уносимых в море,
людей, проходящих мимо;
хочется потесниться
в постели Третьего Рима;
хочется сна послаще,
хочется сна подольше,
хочется сниться спящей
в средневековой Польше
на плаще крестоносца
в пятнах дорожных знаков;
из глубины колодца
всякий мир одинаков,
всякий мир бесконечен
в каждой клеточке тела
просыпавшихся женщин
на плаще или в шали.

«Свитер пахнет горьким шоколадом…»

Свитер пахнет горьким шоколадом.
Тесно. Кашель. Тесно
под кошачьим взглядом
женщины, освоившейся с креслом.
Тесно. У торшера три глазницы,
три бойницы. Две из них чернеют
неподвижно. Мороком больницы
пахнут руки женщины. Чем мне их
обернуть, укутать? Угловаты
всплески рук на графике настенной.
Свитер пахнет горьким шоколадом.
Тесно… выдох… тени.

Девочке (два письма с моря)

Веришь?
Мне даже ночные тени здесь кажутся теплыми,
как большие подушки под твоими солеными волосами.
Одиссей засыпает, закутавшись в занавеску.
Теплый асфальт прилипает к босым ступням ночи.
Две минуты до моря.
Я читал книгу о враче Верелиусе,
тискал на все лады песчаный берег,
собирал на груди морские водоросли
и искал на карте солнечную Америку,
забирался на крыши (но это – раньше),
как удав дрожал над куриным богом,
я запутался вовсе. Да только разве
ты не вспомнишь меня? Вот я.

«Очень маленькая женщина…»

Очень маленькая женщина
приходила и курила,
пальто на вешалку не вешала
и говорила, говорила.
Она пришла ко мне по делу,
но не за тем и не за этим.
Она понять меня хотела.
Чего я, впрочем, не заметил.
Я был рассеян и небрежен.
Я слыл мальчишкой и поэтом.
Я и затягивался реже,
и медлил, кажется, с ответом.
А очень маленькая женщина
Конец ознакомительного фрагмента.
Следующая страница