Они поменяли позицию с таким расчётом, чтобы не торчать на мушке у ненадёжных сослуживцев. Грамотно примениться к местности труда не составило, теперь та же самая стенка надёжно закрывала их от злопамятных «соседей». Им хорошо будет видно прежнюю позицию и эту парочку. Лёха выудил из кармана пачку галет и неспешно хрустя, прислушивался к окружающим звукам. Вроде бы и тихо, но, что-то в этой тишине его явно не устраивало.
– Что-то тут не так.
– Лёха, перед нами кусты и деревья, а ночные птички ни гу-гу.
– А я почём знаю? – хмыкнул тот. – Я горожанин, это ты у нас на пленэре вырос. Я хрен его знает, когда эти птички чирикать должны.
Послышался звук осыпающихся камешков и к ним подобрался сержант Камински. Оба мельком отметили, что и он передвигался ползком. Противник и на звук шмальнуть может. Битый волчара.
– Чего со своего места сорвались? Ищи вас тут, придурков, – вполголоса ругнулся он, но кинув взгляд на белеющую рядом стену, понимающе хмыкнул. – Что слышно?
– В том-то и дело, что ничего, – тихо ответил ему Макс. – Люди впереди нас затаились.
– Кого видел?
– Я не филин, чтобы в темноте видеть. А только птицы впереди нас молчат, значит, люди рядом и их много.
– Соображаете, – голос выдавал одобрение. – Ладно, если кто появится, знак подайте, я рядом.
И он проворно уполз дальше. А они напряжённо ждали. Темнота явно истаивала, стремительно приобретая серый оттенок. В предрассветном сумраке черные купы, словно проявляясь на фотоплёнке, медленно проступали отдельными кустами, стволами и ветками. От ползущей по траве туманной дымки пахло прелой сыростью, она неприятно оседала на лицах и одежде, стало зябко. Вот уже серый цвет сменился на белёсый, и край неба стал наливаться розовыми тонами, предвещая скорое появление солнца. Впереди испуганно зацокала белка, с дальнего куста с писком сорвалась стайка мелких птах, потревоженная неосторожным движением. Покачнулись ветви и меж них стали возникать крадущиеся фигуры вооружённых людей. Дождались, слава, те, господи!
Макс подал условленный сигнал, поцокав в головную гарнитуру рации. Они лежали, вжимаясь в землю. Перестрелка вспыхнула неожиданно. С другой стороны подстанции кто-то не выдержал напряжения и первым открыл огонь. Один из наступающих словно споткнулся под лучом и нелепо завалился навзничь, остальные ощерились плотным огнём. У нападавших, судя по синеватому оттенку выстрелов, излучатели были устаревших моделей, зато были гранаты. Ухнул взрыв, ещё один и ещё. Крики и шипение лучей внезапно перекрыл нечеловеческий вопль боли и страдания.