Я слушал её, не понимая смысла этих слов. В голове, словно на повторе, снова и снова прокручивалась фраза Мел о том, что я бросил Сару, когда она так нуждалась во мне.
Да как она смеет?! Разве Амелии известно каких сил мне стоило это решение? Она не знает, через какой ад мне приходится проходить каждый день, когда я представляю СВОЮ малышку в объятиях другого? Когда засыпаю, думая о ней и просыпаюсь совершенно без сил, когда понимаю, что мне предстоит прожить ещё один день без неё?
— Не смей! Ты ничего не знаешь, — прохрипел я, чувствуя как самообладание покидает меня, а эмоции, спрятанные глубоко внутри, вот-вот вырвутся наружу. — Я сделал это ради счастья Сары и никогда не пожалею о содеянном! Она забыла меня. Забыла всё, что между нами было. По твоему, я должен был сломать её окончательно? Сказать, что женился на ней ради наследства, а потом не смог защитить от козней своей полоумной бабки? Или я должен был признаться, что из-за меня умер наш ребёнок?! Как мне следовало повести себя, Амелия? Добить Сару в то же утро? Сломать её окончательно?
И снова я вернулся туда, в самый черный день своей жизни.
Слова Софии Александровны, зазвучали в голове беспрерывным набатом.
— Хватит издеваться над моей дочерью. Довольно мучить её, Артур. Отпусти. Я умоляю тебя, оставь её в покое. Хватит. Ещё одного удара она не переживёт...
— Я ушёл, потому что знал, без меня ей будет лучше, — сморгнув непрошенные воспоминания, продолжил. — Счастье Мышки всегда было и будет стоять для меня на первом месте. И, если потребуется, я готов снова исчезнуть, лишь бы у неё всё было хорошо...
Не успел я произнести эту фразу до конца, как тяжёлая рука Амелии со звоном опустилась на мою щеку. Пощёчина от неё оказалась настолько неожиданной, что я даже не успел перехватить её ладонь.
Глаза девушки просто метали искры, а грудь нервно вздымалась и опускалась от тяжёлого дыхания.
— О каком счастье ты говоришь?! — не заботясь о том, что нас могут услышать, закричала она. — Ты о тех постоянных ночных кошмарах, которые не дают покоя моей сестре? О тех душераздирающих криках, с которыми она просыпается посреди ночи? Или может об этом потерянном взгляде, который не покидает её лица? А может ты говоришь о тех слезах, что постоянно стоят в глазах Сары, когда речь заходит о папе или Тигране? Если для тебя это - счастье, Артур, — голос сел, стал едва различим, — тогда, мне не о чем с тобой разговаривать!