Моя голова, а потом и все тело, закачались в такт. Остальных присутствующих тоже «качало». Из толпы выделялся, разве что, наголо бритый мужчина средних лет, неподвижно сидящий на первом ряду недалеко от выхода и неотрывно смотрящий на музыканта.
Спустя секунд двадцать я перестал обращать внимание на окружающих и залип…
Вскоре игра закончилась. Вместе с этим и мой корабль причалил к берегам реальности из астральных вод.
– Примерно так…
Было круто. Мужик оказался настоящим мастером своего дела, сумевшим из незамысловатых пассажей создать что-то воистину необычное и цепляющее.
Оставшуюся часть занятия я не воспринял, так как полностью погрузился в свои мысли, направление которых раздвоилось: возникло ощущение, будто что-то отдаленно похожее я уже слышал раньше, но что и где – вспомнить не получалось. Одновременно на другом краю сознания возникло зудящее ощущение чего-то важного, пришедшего в голову, некоего прояснения, но непонятно, какого именно, ускользающего из вербальных сетей разума.
– На сегодня всё, жду вас в следующую субботу. Если что – звоните, номер я вам дал. Только после двенадцати. Раньше я сплю. Если не дозвонитесь – звоните после четырнадцати…
Народ начал потихоньку рассеиваться.
Мы с Коляном медленно двигались между стульями.
– Ой, бл.. – погруженный в раздумья, я врезался во что-то твёрдое и несдвигаемое.
Придя в себя и подняв голову, увидел, что твёрдое – это спина, одетая в темную рубашку, из чуть подвёрнутых рукавов которой выглядывали жилистые предплечья, испещренные вязью татуировок.
Рассмотреть их я не успел – владелец рубашки обернулся. Им оказался лысый мужчина, на которого я обратил внимание во время музыкальной паузы.
– Извините, задумался.
Мужчина молча кивнул в ответ и продолжил путь к выходу.
Мы направили свои стопы туда же.
Плечевые суставы начали ныть с первого подхода.
Возможно, сказывался довольно внушительный объем нагрузки в течение последних недель.
Ничего нового: обычно он тренировался умеренно и по чёткой системе, но перед началом каждого очередного «проявления» внутри будто загорался огонь, день за днём усиливавшийся и, в конечном итоге, превращавшийся в неистовое пламя, погасить которое можно было только одним способом, а немного ослабить – посредством чрезвычайной физической активности. Энергия распирала, природа её была ближе к животной, нежели к человеческой. Благо, что подобное происходило лишь несколько раз в год.