Вопрос о данности решает только свобода через пустое действие. В поливариантности, в этом безвоздушном пространстве, нет ничего, что бы обусловило и предопределило ответ. Пустое действие есть выталкивание частички из поливариантности в данность, есть ответ о данности безо всякой «подсказки» – причин, законов, оснований.
Такая свобода есть свобода неограниченная. Свобода обо всем может спросить и может ответить, но она спрашивает о данности и ответ берет из данности. Свобода есть поливариантность и пустое действие, но не надо считать, что свобода решает, как и каким образом быть данности. Свобода не конструирует данность, не соединяет и не разъединяет частички ее. Не нужно понимать и так, что свобода – это изменение данности, что только и именно свобода вносит изменения в данность. Данность может измениться и без проявления свободы, но только свобода есть изменение через вопрошание о том, что есть данность.
Круговорот свободы вносит в данность неустойчивость, постоянную возможность изменений и превращений. И это не может не раздражать человека, его разум, который стремится, если и не прервать круговорот, что и невозможно, то хотя бы узнать, угадать, где и в чем проявляется свобода. Тогда начинается бегство за свободой, но это заведомо безрезультатное занятие. Разум не может, не способен определить, ухватить свободу. И такая невозможность рождает абсурд.
Абсурд есть конечный результат бегства разума в поисках свободы. Абсурд это стремление найти свободу, предощущение свободы, но не возможность найти свободу, не возможность увидеть ее.
Разум знает только два выхода из абсурда. Либо весь мир свободен, везде и всегда проявляется свобода, либо мир несвободен. Середины разуму недостаточно, так как всякая середина есть только абсурд. А абсурдность главный враг разума.
Это и есть болезнь свободой.
4
«Я должен разобраться в себе пока не поздно». Все началось с безобидной гальки, затем Антуан ощутил нечто новое в своих руках, а в библиотеке не узнал Самоучку. И так Антуан переживает множество совершенно непривычных ощущений.
Вот подтяжки Адольфа, которые «застряли на полпути». Подтяжки эти «запнулись в своем незавершенном усилии» стать фиолетовыми. Или голос Негритянки. «Как странно, как трогательно, что эта твердыня так хрупка. Ничто не властно ее прервать, и все может ее разрушить».