Много лет спустя, в день нашей судьбоносной встречи, я отметила его тяжелую одышку, когда он вел меня, свой трофей, к зданию суда. Даже когда мы катили в экипаже, он пыхтел не переставая. Возбудился при виде головешек, возле которых суетился, или это его сердце устало таскать столько плоти?
– Мадам Де Босак, – объявил он мне, сопровождая в тюрьму, – я выполняю работу Господа.
– Какое совпадение! – воскликнула я. – Вообразите, я тоже.
– Вы трудитесь на дьявола, – он поджал губы, – а я – на Господа нашего Бога.
– Похоже, ваш Бог – работодатель двуличный, – сказала я. – Сколько раз меня благодарили во имя Господа нашего Бога за спасение его заблудших овечек, вы не представляете.
– Вашей преступной деятельности положен конец, – заявил он.
И я предложила ему тридцать тысяч долларов.
– Или больше. Коли пожелаете.
На меня он не посмотрел, не снизошел, зато каждый волосок его моржовых усов встал дыбом, из ушей полыхнуло огнем, а в воздухе запахло серой.
– Мадам Де Босак, как вы себя именуете, я упеку вас за попытку подкупа.
А я упеку тебя за одного желтопузого дятла, остолоп жирный, подумала я и уперла взгляд в спину своего ливрейного кучера Джона Хатчета. Послушала стук копыт своих серых в яблоках рысаков, со смехом поправила русские соболя на коленях. Моя спина была прямой, как шомпол, бриллианты в ушах сверкали на зимнем солнце, а страусовые перья шляпы весело развевались на ветру.
– В Томбс, Джон, и побыстрее, – велела я. – Мистеру Комстоку не терпится похвастаться трофеем.
По дороге к моей судьбе мы проехали дом 100 по Чатем-стрит, бывшее владение Эвансов. Грязно-белый фасад, провисшая крыша – унылое и отталкивающее зрелище. Наш мистер Брейс назвал бы его УЖАСНЫМ ЛОГОВИЩЕМ БЕДНЯКОВ. Но для меня много лет назад эта развалина была домом; здесь я училась и здесь стала той, кого одна газета назовет «Нечестивая Мадам Х».
Глава вторая
Маленькие руки
Миссис Броудер отвела меня в кухню. Я села у стола. Он был весь в глубоких царапинах. Я принялась водить пальцем по канавкам. Миссис Броудер поставила на плиту чайник. Когда слезы высохли, я огляделась. Кастрюли, сковороды, связки сушеных трав свисали с низкого потолка, на закопченных стенах развешены сетчатые мешки с луком, разномастные сита, здесь же выбивалка для ковров, пила для костей. Что теперь будет? Мне стало нечем дышать. Мама. Что они с ней сделают? Я положила голову на стол. Миссис Броудер заваривала чай, я слышала звяканье фарфора, потом удаляющиеся шаги. Вернувшись, она сказала: