- Извините, дядя, - покаялся вместо него Ки. – Это все неприятное недоразумение. Онри только что перенес тяжелую болезнь и еще не вполне от нее оправился.
- Заметно, - мужчина презрительно поджал губы. Онри в ответ одарил его холодным взглядом из глубины одеяла.
Ки немного помолчал, как будто не решаясь сесть в экипаж, а потом добавил:
- Но, знаете, дядя, он в чем-то прав: если отец считает, что я плохо воспитан, пусть он сам скажет, что именно я делаю не так.
- Ваш отец – занятой человек, - напомнил Мэстре Чу. – Ему некогда возиться с детьми.
- Но ведь и я уже не ребенок, - возразил княжич.
Некоторое время они буравили друг друга взглядами.
- Это нарушение субординации, - сказал Мэстре Чу.
- Согласен, - прищурился Ки. – Сын должен слушать отца, а не постороннего человека.
- Вы ведете себя вызывающе, - повысил голос мужчина.
- Я предупреждал Вас, что мне лучше остаться в Аттарии, - Ки слегка наклонил голову.
Снова повисла пауза. Мэстре Чу молча развернулся и пошел к своему великолепному верховому ящеру.
- И-и-и-и последнее слово остается за Мэстре Ки! – с интонациями распорядителя боев продекламировал Онри. – Партия!
- Онри, заткнись! – хором грянули Джебб и Кун, которые уже явно жалели, что уговорили княжича взять его с собой.
- Да ну вас всех, - буркнул Онри, отворачиваясь к стене и окончательно прячась в свой кокон.
После этой небольшой перепалки желание вести светскую беседу пропало у всех. Ки сел рядом с Онри и уставился в окно. Экипаж дрогнул, и быстро-быстро покатился вниз, влекомый тройкой ящеров. Серпантинная горная дорога вильнула, и за окном во всей красе предстала удаляющаяся Аттария.
У Ки болезненно кольнуло в груди: примерно так же, как когда сестра провожала его в академию. Но Майрали была права: теперь это место стало для них чем-то вроде надежной крепости, куда всегда можно сбежать в случае беды, заглянуть за советом или просто зайти от скуки, чтобы поболтать с любимыми преподавателями. Ки даже отчего-то был уверен, что его «нору» никому не отдадут: по крайней мере, пока он жив.
Ки вздохнул. С каждым новым поворотом дороги Аттария становилась все меньше и меньше, а город приближался. Уже потянулись поля, стали попадаться деревеньки и придорожные лавочки. Было немного волнительно. Причем волнение было далеко не радостным: пусть и не страх, но раздражение и ожидание неприятностей наполняли его.