— Статский? Статский! — Митя вскочил, тут же позабыв о дядюшкиных небезопасных откровениях. — От коллежского до статского советника обязательные четыре года выслуги! Мне торчать в этой дыре четыре года? Дядюшка, четыре года!
Дядюшка одарил Митю безнадежным взглядом.
— Предпочитаешь прятаться… на чердаке бабушкиного особняка?
— Почему… на чердаке? — растеряно спросил Митя.
— Потому что стоит тебе высунуть нос хоть в одну светскую гостиную — и сцена, которой я был свидетелем только что, повторится. Не имея возможности добраться до твоего отца, ревнители государевой чести отыграются на тебе.
Митя медленно опустился обратно в кресло. Понимание приходило — четкое и безжалостное осознание того, что все его отчаянные метания по Петербургу с самого начала были обречены на провал.
— Впрочем, если уж ты так страстно хочешь остаться… — в голосе князя зазвучали опасные нотки, но Митя все же вскинул голову в отчаянной надежде… и встретился с насмешливым взглядом дядюшки. — Ты знаешь, что надо делать, чтобы стать выше их всех. Чтоб даже великие князья лишь скрипели зубами от злости, но сказать ничего не осмеливались. Столь любимый тобой свет и двор — все станет тебе доступно. Хочешь? Поедем, сделаем все прямо сейчас — есть вполне подходящий… предмет. На Петроградской стороне выловили.
— Я знаю, — мрачно буркнул Митя. — Видел. А… там всего один мертвяк был?
— Поверь мне, одного вполне достаточно, — насмешливо приподнял брови дядя.
— На пятерых полицейских одного мертвяка тоже оказалось достаточно. Кажется, один из них ранен.
— Малокровные… — зло ругнулся дядя. — А может, и вовсе бескровные, сейчас их в полиции все больше. А кровных потомков Мораны, готовых исполнить свой долг, все меньше. Говорят, не comme il faut Кровной Знати превращаться в жандармское рыло.
Митя кивнул: конечно же не comme il faut! Какой даже не Кровный, а просто дворянин, согласится…
— Ну или прикрывают цветистыми словесами свое малокровие, — презрительно закончил дядя. И почти шепотом добавил: — Сила Крови истощается.
— Да, все говорят, — согласился Митя.
— Кто говорит? Где? — стремительно обернулся дядя и глаза его так блеснули, что стало понятно: болтунам не позавидуешь. — Здесь, в Яхт-клубе?
«Донести на Николаева? — подумал Митя. — Фу! Мелко».
— Каждый извозчик говорит. Во всяком случае, тот, что меня вез.