Двери столовой распахнуты в ожидании членов семьи. Удивительно, что по бокам не стоят лакеи, или кто там был в прошлом.
— Доброе утро, — поздоровались мы одновременно, словно долго тренировались.
— О, детки проснулись. Или вы не спали? — с очаровательной улыбочкой и блеском в глазах уточнила «добрая» тётушка, отставляя чашку кофе. — Я вчера нашла беруши, так что вы никакого дискомфорта мне не доставили, можете не смущаться.
— Флоранс, не смущай детей. Доброе утро. Милый, я так по тебе соскучилась!
Чопорная, с иголочки одетая и причёсаная волосок к волоску леди клюнула в щеку широко улыбающегося Марка. Насколько знаю, она сначала категорично настаивала на разных для нас комнатах проживания, но младший Бекендорф сказал, что приезжает на день рождения не в родительский дом, а к брату. Он очень скучает по своей девушке, редко видится и хочет хотя бы изредка почувствовать себя счастливым.
Да, Марк еще тот манипулятор. Все в курсе, но ничего поделать не могут. Уж очень он обаятельный.
Теперь его маме приходилось делать вид, что она не видит ничего особенного в появлении с утра нашей парочки рука об руку.
— Мамуля, позволь представить тебе мою Каталину. Котёнок, моя мама мечтала с тобой познакомиться, — голодный Марк стремился поскорее усесться за стол, так что пер как танк. Он быстро представлял родственников одного за другим, а сам тащил меня к еде.
В итоге череду имен я воспринимала плохо, надеюсь, у меня еще будет возможность спокойно с ними познакомиться.
Только во время представления небольшой семьи, разместившейся напротив, я немного напряглась.
Там сидела возрастная парочка, а с ними — тоненькая девушка с длинными золотисто–каштановыми волосами, уложенными в крупные локоны. Чем–то очень знакомая…
— … Дядя Томас, его жена Линдсей, они недавно поженились. И у тети Линдсей есть взрослая красавица–дочь, как ты видишь. Она нам была не родня, но… теперь почти. Принесите нам два капучино, — попросил он официантку, совершенно без перерыва и не меняя интонации. Часть присутствующих обменялись понимающими взглядами.
Судя по всему, паршивец не помнил имени девушки. Вот это номер! Или испытывал к ней неприязнь. Марк всегда был мастером неявного пренебрежения.
— Я — Барбара, — модельной внешности девушка представилась сама. И стрельнула голубыми глазами на другой конец стола, где, небрежно откинувшись на стуле, сидел старший Бекендорф. Он смотрел на нее столь же заинтересованным взглядом, даже, пожалуй, с нескрываемо хищным оттенком.