– Много ты понимаешь, – вздохнул я, все еще в надежде оглядываясь. Но зря – моей, с позволения сказать, знакомой нигде не было видно. И серые кольца струящегося тумана почему-то начали вызывать жгучую тоску.
Асмэль еще раз пристально взглянул на меня, хмыкнул еще более презрительно – и исчез так же неожиданно, как и появился.
Обиделся…
Настроение пропало окончательно; путешествовать никуда больше не хотелось, и мне ничего не оставалось, как…
Проснуться.
Оля всхлипнула и проснулась. Не открывая глаз, она попыталась вспомнить обрывок из быстро тающего сна. Но связи между яркими лоскутами ночных видений стремительно рвались, пока в зыбком мареве памяти не осталось только чье-то лицо – лицо мужчины. «Ничем не могу тебе помочь», – кажется, это он сказал перед тем, как она проснулась.
Оля вздохнула и открыла глаза. Словно вторя ее жесту, тут же проснулся будильник: нарочито задорная мелодия уже давно не вызывала никаких эмоций, как и подъём в шесть утра.
Ольга Нетешина – начальник отдела крупной торговой компании, просыпалась по старой привычке за несколько минут до звонка будильника.
Обычные утренние процедуры, завтрак, макияж…
Семь двадцать.
Оля еще раз посмотрела в окно на неожиданно яркое сентябрьское утро и решила не брать зонтик.
Последний взгляд в зеркало перед выходом на улицу: по ту сторону зеркала стояла среднего роста молодая женщина, чуть полноватая, в строгом темно-синем костюме, поверх которого наброшен легкий серый плащик. Золотистые волосы аккуратно уложены в модную прическу, светлые брови подведены коричневым карандашом. Неяркая помада, белый шарфик на шее. Безупречный «фейс-контроль».
Со стуком открылся замок входной двери – и Оля вышла во внешний мир.
Не по-осеннему яркий солнечный свет скользил по мутному стеклу кухонного окна. Лениво ковыряясь вилкой в тарелке с вермишелью (наверное, «Мивина» была придумана специально для холостяков, которых никто не кормит по утрам домашними завтраками), я разглядывал грязные потеки на стекле. С той стороны все-таки, или с этой? Надо было бы помыть окно. Когда, кстати, оно в последний раз мылось? Кажется, еще когда мама жила дома. То есть – два года назад.
Два глотка горячего кофе – и завтрак завершен. Тарелка с чашкой отправились в раковину, где уже громоздилась горка немытой посуды.