Да, возможно на его новом корабле людям находиться опаснее, чем на Спектре. Но тут ОН за них отвечает. А оставляя ТАМ, бросает на произвол судьбы. Поэтому всем желающим он дал шанс присоединиться к нему и стать, как бы это смешно не звучало – космическим пиратом. И таких людей оказалось не мало. Хотя, конечно, подавляющее большинство осталось на Спектре, где Кобетс начал обустраивать им жилище и нашел работу.
Как только он добрался до корабля, то сразу забыл все обещания и отказался участвовать в зарабатывании денег для выкупа рабов. Но хотя бы то, что он не отказался их выкупить при передаче ему нужной суммы денег, с учетом его процента – уже было хорошо. Оставалось заработать эти деньги, вернее их украсть.
И вот теперь – стоя на мостике своего нового корабля, капитан размышлял о превратностях судьбы и испытаниях, которые им еще предстоит пройти. Он был уверен, что все получится. А если и не получится, то он сделает все, что сможет и ему не за что будет себя винить.
– Любуетесь видом, товарищ капитан, – прервал его мысли, вошедший на мостик, Корнелюк. – Или привыкаете к новому статусу. Вы ведь теперь не просто капитан, а КАПИТАН… капитан пиратов… А?! Ну кто бы мог подумать?! Вы же хотели служить на флоте, а теперь, бац – и у Вас собственный маленький флот.
– Я тоже только что размышлял о превратностях судьбы, – улыбнулся капитан.
– Уууу превратности еще те… превратнее некуда. Это-ж, разве тока в детстве, наверное, могли подумать, что станете пиратом, да еще и капитаном. Ну круто же??? А?! Пират капитан Игорь Князев!? А?! Круто?!.. Хотя нет, не круто… У пиратов должны быть прозвища, а вы же у нас теперь повелитель, а по-нашему это… Точно!!!.. Всё!!!.. Мы теперь будем назвать вас, не иначе как… Князь Игорь!!!..
– Долго я еще буду в таком состоянии, профессор?
Изуродованное ранением, тело Джона, а точнее то, что от него осталось, лежало в небольшой белоснежной каменной ванне, почти до верху заполненной мутной, вязкой жидкостью. Над ее поверхностью выглядывало лишь молодое юношеское лицо, с огромной рваной раной на всю левую половину, следствием которой стал отсутствующий на месте левый глаз. Правый глаз был открыт, но смотрел строго в одну точку, не сдвигая зрачок ни на миллиметр. За исключением рваной раны, вся остальная кожа была гладкой и выглядела здоровой, только очень бледной. Посиневшие губы с трудом шевелились, позволяя своему хозяину говорить.