— Ретроградная амнезия, голубчик, — выносит вердикт полноватый доктор. — А так вы полностью здоровы.
— Амнезия, — перекатываю во рту слово, заменившее мне моё же прошлое.
— Это обычная реакция на подобного рода отравление. Повторюсь, чудо, что вы вообще живы.
— К чёрту такую жизнь!
— Не горячитесь. Память вернётся.
— Когда?
— Может быть, завтра, — сеет зерно надежды доктор, но тут же с корнем вырывает неокрепший росток. — А может быть, через год или два. Чем раньше вас найдут и заберут в привычную среду, тем больше шансов на скорейшее восстановление. Но, увы, вас никто не ищет.
Монотонные дни неспешно сменяют друг друга. Однообразные, безнадёжные, тусклые. В больничных стенах они окрашены в серый и наполнены пустотой. Я всё меньше верю врачам и их обещаниям, всё больше ненавижу местного участкового, который совершенно не продвигается в моих поисках. Меня раздражает смех медсестёр, их ужимки и бессмысленный флирт; выводит из себя храп пожилого соседа по палате и аромат цитрусовых на его тумбочке. Одна только мысль, что эти апельсины ему заботливо передали родные люди, заставляет лезть на стену. Меня пожирают отчаяние и глухая безнадёга, а вера в лучшее тает на глазах. Приступы ярости сменяются периодами тихой апатии, а желание жить угасает с каждым днём.
— Вы опять грустите? — очередная сестричка с обворожительной улыбкой протягивает мне градусник.
Она будто специально дождалась, когда Фёдора Михайловича, моего соседа, заберут на процедуры, и прискакала попытать счастья. Интересно, на кой чёрт природа наградила меня слащавой рожей, на которую девицы слетаются, как мотыльки на свет огня.
— Наверно, очень страшно остаться одному, — стреляет глазками, заметив на соседней тумбе связку апельсинов.
— Тридцать шесть и шесть, — возвращаю градусник, всем своим видом давая понять, что говорить по душам не нацелен.
— Может, вы хотите чего-нибудь? — не доверяя термометру, медсестра прикладывает ладонь к моему лбу.
— Нет, — недовольно фырчу и скидываю чужое прикосновение.
— Я могу помочь, — не понимая намёков, девица присаживается на край моей кровати.
— Не надо!
— Не скромничайте! — будто случайно, она пробегает кончиками нежных пальцев по моей руке. — Наверняка вам тоже хочется апельсинов или шоколада. А может, ещё чего. Вы только скажите.