Магистр принялся чертить на горле
мертвеца какие-то знаки, они слабо вспыхивали и разглядеть, что
именно он чертит, не представлялось возможным. Но, в конце концов,
неупокоенный замолчал и только ногой слегка подрыгивал. А затем
некромант взял тонкий изогнутый нож и разрезал несчастному
горло.
Нет, противно мне не было в этот раз.
Но стало изрядно не по себе. Когда нож вот так легко разрезает
кожу, видны окровавленные края, какие-то тонкие кости внутри,
нельзя оставаться спокойным. Меня начало мелко потряхивать. А лорд
Эрсиэ, бросив насмешливый взгляд, продолжал потрошить покойника.
Снял ткани с нижней челюсти, оставив лишь кости, и отделил
находящуюся в горле трубку.
– Видишь? – показал он мне две
трубки, одну мягкую, как кишку, а другую с хрящами. – Это трахея и
пищевод. Пищевод ему уже не понадобится. Мертвые ведь не едят. А,
вот, трахея для голоса нужна.
– А разве умертвия не пьют кровь?
– Иногда пьют. Но желудок тут не при
чем. Кровь – универсальный проводник жизненной силы. Ее и пить не
обязательно, достаточно соприкосновения. Но зубами эту кровь проще
добыть. Поэтому и, кажется, что живые мертвецы едят людей, – от его
спокойного голоса, произносящего ужасные вещи, внутри все
переворачивалось
Убрав все лишнее, магистр принялся
ощупывать горло изнутри, его длинные пальцы с черными ногтями
скользили по тонкой мембране и коротко озарялись зеленоватым
светом. Я такое видела у целителей, но мертвые тела восстанавливать
они не могли. У магистра же мембрана становилась светло-розовой,
более плотной.
– Это и есть голосовые связки, –
пояснил магистр. – Почти без повреждений, нам повезло. А вот язык
сильно распух, – он вытолкнул пальцами синий язык, запавший в
горло. – Речь будет неразборчивой.
Легким движением руки магистр вернул
трахею на место, а вот пищевод обрезал и бросил лишнее на пол.
Потом взял изогнутую иглу и шелковую нить.
– Смотри, я прошиваю, ты завязываешь
узелок.
Руки начали дрожать сильнее. Ох,
мрак, он хочет, чтобы я касалась этого мертвеца! Нет, хоть он и
помыт, но все равно ужасно противно.
– А можно я просто посмотрю? – робко
предложила.
– Нельзя, – злая усмешка. – Ты –
некромант, а не кисейная барышня, – он проткнул ткани с характерным
скрипом. – Давай, берись за ниточки.
Осторожно, двумя пальчиками берусь за
шелковую нить, задерживаю дыхание, судорожно соображая, как бы
затянуть узелок, не касаясь мертвеца.