– Как же мне повезло встретить Вас! –
и посмотрела на него с нескрываемым обожанием. – Вы так добры ко
мне. Мне так нравятся комнаты, которые Вы мне выделили. И Лаэш
очень милая, хоть и мертвая. И пудинг очень вкусный, – меня
понесло, сильно понесло, я никак не могла остановиться. – Вы самый
лучший, магистр. Я Вас люблю.
– Хм, даже так? – лорд Эрсиэ смотрел
с откровенным удивлением.
И до меня дошло, что только что
сказала! Густо покраснела, смущенно опустила глаза. Ох, мрак, позор
на мою голову! И опять потекли слезы.
– Я не хотела, – пробормотала робко.
– Не это имела в виду. Простите.
– Все хорошо, – улыбнулся магистр, и
мне полегчало от одной фразы. – Выпей еще вина. И расскажи, как у
тебя появилась эта рана.
– В конце весны, – ответила, делая
еще глоток. – Когда уже тепло было, я сбежала из дома, чтоб сходить
на речку. Было так жарко, что я скинула платье и решила искупаться.
Понимаю, что вот так идти одной без служанок, без ширм, купального
платья девушке не подобает. Но там никого не бывает, всегда
безлюдно. А вода такая чистая и теплая. Решила, что успею высушить
волосы и вернуться домой. И нырнула с берега. Проплыла немного, а
потом что-то в меня воткнулось. Было больно, но не слишком. Я
вообще сначала думала, там ничего серьезного. А когда выплыла на
берег, сильно испугалась. И плакала, но не от боли, а от страха. Из
груди торчал штырь. Выдернуть я его побоялась, и вот в таком виде,
в одной мокрой рубахе, в крови, со штырем в груди вернулась в
поместье. Не знаю, как орденцы меня не заметили. Потом лекарша
сказала, что я должна была умереть. Сердце задето. А я взяла и
вырвала это штырь. И даже кровь не текла. Но мне дурно сделалось,
слабость такая в ногах появилась. От страха. Лекарша потом с мамой
о чем-то долго говорила. Мне повязку сделали. Потом оказалось, что
рана не заживает. Она не болела, но и не заживала. Мама сказала,
чтоб я никому не показывала. И лекарше тоже говорила, что рана
болит. Я к ней ходила потом несколько раз. Там как раз с Теньяром
познакомилась. И ему во всем призналась, почему-то. Но он первый
сказал, что учится запрещенному искусству. Я тогда не совсем
поняла, о чем он. Он обещал помочь. Про книгу какую-то говорил. Но,
когда мы договорились встретиться, не пришел. Я ведь и не думала,
что его убили, – и рыдания оборвали мою речь.