– Тысяча золотых! – прорычал дядя,
даже не сомневаясь.
– Урфис! – попыталась воззвать к
дядиному благоразумию мама.
Лорд Эрсиэ извлек из кармана
кристалл, тот в мгновение засиял лиловым светом, и я услышала
слегка искаженное звучание голосов:
«А во сколько бы Вы оценили свою
племянницу, если бы, скажем, продавали ее не мне даже, а тому, кто
противен Вашей вере? Некроманту, например? – Тысяча золотых!»
Голоса хоть и были искажены
звукозаписывающим кристаллом, но все равно остались узнаваемы.
– Вот и все, господин Керен. Думаю, в
Ордене запись оценят по заслугам.
От красноты дядиной головы не
осталось и следа. Он в момент побелел, даже посерел, втянул голову
в плечи и молча удалился.
– Куда же Вы, господин Керен? –
крикнул магистр.
Дядя застыл, но не обернулся. Так и
стоял спиной к нам, с силой втягивая ноздрями воздух, так громко,
что его сопение слышно было на весь двор. Не знаю, о чем он думал,
но Дарриан вытащил из кармана тугую пачку ассигнаций.
– А как же тысяча золотых? –
усмехнулся магистр. Дядя обернулся, нетвердой походкой подошел к
лорду и... взял деньги! Ох, мрак, это ж до какой степени нужно быть
жадным!
– Спасибо, – пробормотал он, пряча
купюры за пазуху, – она, – кивнул на меня, – Ваша.
– Урфис! – воскликнула мама уже в
который раз.
– Молчи, глупая женщина, – рявкнул
дядька и снова попытался скрыться в поместье.
– Господин Керен, – опять позвал
магистр, тот нехотя обернулся, придерживая отворот камзола, куда
спрятал деньги, будто опасаясь, что их отнимут, а лорд Эрсиэ
продолжил, – так как Аллиэнн моя невеста, госпожа Керен вскоре
станет мне второй матерью. А я не потерплю подобного обращения с
моей матерью, – а затем уже мне тихо. – Есть пожелания, что с ним
сделать?
Я хихикнула, но промолчала. Просто
никаких идей не пришло в голову. Дядька стал похож на каменное
изваяние. Даже дыхания не было слышно. С таким лицом ожидают
исполнения смертного приговора, не меньше.
– Отпустим, – предложила, глянув
встревоженную маму. Ей ситуация явно не доставляла
удовольствия.
Дядя выдохнул. Я повернулась к
магистру и увидела, что один его глаз снова засверкал фиолетовыми
всполохами, хотя второй оставался синим. И думаю, он это нарочно
сделал.
– Тысяча золотом, – прошептал дядя. –
Некромант.
– Пусть это останется между нами, –
подмигнул магистр, и, не дожидаясь приглашения, потянул меня к
дому, потеснив толстяка плечом.